Фантазии

Суржиков Роман Евгеньевич

И вот прямо в пасть этому чудовищу Салли должна вложить сочинение Пола! Сочинение из одной строки, без начала и конца, еще и с мерзким словом. Если Салли возьмет ведро помоев и опрокинет парню на голову — это будет ласка в сравнении с тем, что устроит миссис Гейл.

Но с другой стороны, а можно ли не принести? Ведь тогда получится, что Пол вовсе ничего не написал! Просидел целый урок — и не вывел ни одной строки! За что горгулья накажет страшнее: за полную лень или непроглядную тупость?

Тяжелые мысли задержали

девчонку. Она пришла в школу не первой, и даже не пятой. Почти весь класс сидел за партами, а горгулья перебирала стопку сочинений. Всунуть листок уже не было шанса. Ни жива, ни мертва, Салли упала на свое место. Раскрыла тетрадь со вложенным сочинением Пола. «Леди гнила в темнице…» Салли подумала в отчаянье: а леди Алиса что бы сделала на моем месте? Как бы спасла любимого?

Она чуть не взвизгнула, когда нашла ответ. Я допишу за него! Много не успею, но хоть абзац, этого хватит! А когда горгулья вызовет Пола, скажу: «Миссис Гейл, я это вчера нашла на полу. Верно, он обронил». И отдам ему — пускай читает!

«Леди гнила в темнице. Рыцарь пришел ее спасти». Что было дальше? Салли, где твоя фантазия?

— Чуда не произошло, — мрачно изрекла миссис Гейл, шевеля рукой стопку. — Искра мысли не зарделась в ваших котелках. Да, Эмма, даже в твоем. Сейчас мы дружно в этом убедимся. Я буду вызывать по очереди, каждый прочтет свое творение. Затем обсудим. Первым у нас…

Горгулья вызвала Рыжую с Третьей и размазала по стене. Здоровенная дерзкая деваха, дочь мастера кожевника, сглотнула сопли и уползла за парту. Горгулья проводила ее словами:

— Это не твое. Работай чем можешь: кулаками, грудью, бедрами — но не пером.

Салли могла бы насладиться разгромом обидчицы, если б так напряженно не думала над сочинением. «Леди гнила, рыцарь пришел спасти». Что дальше?.. Пусть будет так: «Он сакрушил стражников мечом и арболетом. Выбил двери тимницы и вызвалил леди». Хорошо, записала. Но это совсем чуть, горгулья не наестся. Так, надо понять: отчего она гнила? Наверное, какая-то хворь. Вот — гнойная болезнь! Стоп, а такая бывает? Неважно, это ж сказка, пущай будет! «Леди мучилась от гнойной болезни. Рыцарь отнес ее на руках к себе домой, уложил на пастель и нежно облобзы…» Боги святые, вот же словечко! «Нежно пацыловал в уста. Патом он побежал искать лекаря…»

Горгулья поочередно расправлялась с учениками. Милдред и Мартин получили свое. Милдред зарюмсала, горгулья пристыдила:

— Дура ты. Что б я ни сказала — это слез не стоит. Заплакать на людях — худший стыд, чем написать дрянной текст.

Милдред совсем раскисла и убежала во двор. Вышла Эмма, гордо зачитала свое сочинение. Там шло про графа и графиню, кто-то из них был рода Агаты.

— Ты хоть что-нибудь знаешь про Светлую Агату, чтобы писать такое? Думаешь, самая умная? Что ты о себе вообразила, хочу узнать?!

— Да, миссис Гейл, — ответила Эмма, — я думаю,

что самая умная в этом классе. И еще самая красивая.

Горгулья грохнула тростью по столешнице:

— Еще раз сравнишь себя с Агатой — я тебе руки отобью!

— Простите, миссис…

Эмма сжалась и поковыляла на место. Горгулья чуточку смягчилась:

— Вернись, возьми листок. Можешь исправить, если хочешь.

Салли строчила: «Лекарь сказал рыцарю вот што. Гнойную хворь так просто не вылечишь. Но есть одно чудище в водах смерти, если ему оторвать клык истиреть в парашок и посыпать язвы, то хворь прайдет. Рыцарь пустился в плаванье на каровел… коравел… на шхуне. Он дастиг водов смерти и нашел чудище и атрубил…»

— Читай, сасквайр.

Здоровяк Руперт под взглядом горгульи на фут убавил росту. Тихо, но твердо прочел:

— Злодей взял красивую леди в плен. Рыцарь прискакал на коне, чтобы спасти. А еще у него был сасквайр. Они сшиблись, злодей убил рыцаря. Но потом сасквайр победил злодея и полюбил леди. Все, миссис Гейл, больше нету.

Горгулья помедлила, теребя трость, будто думала, как лучше унизить здоровяка.

— Сам скажи: ты хорошо написал?

— Не знаю, миссис Гейл…

— Дубина! Повторяю вопрос: ты написал хорошо?!

Он собрал волю в кулак:

— Так точно, миссис Гейл.

— Почему хорошо?

— Злодея убили. Сасквайр сделал подвиг. Его посвятят в рыцари. Хорошо.

Горгулья состроила нечто, похожее на улыбку. Ее верхняя губа была рассечена, в изломе рта виднелась щербатая дыра.

— Ступай на место, сасквайр Руперт. Что-то ты сможешь.

Он зашагал, надуваясь от гордости. Никто другой не заслужил ничего, более похожего на похвалу.

— Салли, теперь твое.

Она удивилась: уже? Мой листок был внизу, отчего же так быстро?

Но размышлять не приходилось, Салли вышла к доске, взяла бумагу из рук миссис Гейл. Горгулья носила черные перчатки.

— Ты написала очень много. Почему?

— Она тут до вечера торчала, гы-гы-гы! — заржал Руперт, окрыленный похвалой. Горгулья жестко рубанула:

— Знай свое место! Я с ней говорю.

Салли затрепетала. От нее ожидался ответ — но какой? Что сказать, чтобы не в грязь лицом?

— Я написала много, потому…

— Почему?

— У меня хорошая фантазия, миссис Гейл…

— Громче, не мямли!

— У меня хорошая фантазия!

— Уверена в этом?

Салли помнила, что сказал Руперт: «Так точно, миссис». Его похвалили, вывод ясен: надо быть уверенной в себе. Но он же чурбан с пустой головой! Он уверен потому, что не имеет мозгов! А я не могу так, откуда мне знать точно…

— Не знаю, миссис Гейл…

Горгулья скривила уродливые губы:

— Ты трусиха, Салли?

Вот в этом она была уверена. Так точно, трусиха, абсолютная правда. Но слишком стыдно сказать.