Фантазии
Шрифт:
— Еще хочешь?
— Нет.
— Тогда проваливай.
Руперт выпустил Пола и погрозил кулаком. Тот попятился, шмыгнул носом — и бросился бежать. Руперт повернулся к Салли:
— Пастушок смылся, осталась овечка. Готовь колокольчик на завтра.
— Ступайте. Во. Тьму, — раздельно произнесла Салли.
Оттолкнув с пути Эмму, подошла к училке:
— Миссис Гейл, вам могут сказать, что я подслушала за вами. Так вот, это правда.
Лишь теперь обидчики заметили горгулью. Как по команде, опустили носы к земле.
— Простите,
— За что конкретно? — уточнила горгулья.
— Ну, за то, что обидели этих…
— Мне на них плевать.
— Правда?..
— А на вас — не плевать. Грязный шантаж, драка за волосы… Противно. Вы упали в моих глазах.
— Но миссис Гейл…
— До этой минуты я считала вас лучшими в классе. Хотела первыми вызвать при ревизорах, знала, что за вас не придется краснеть. Но теперь…
— Миссис Гейл, пожалуйста, поверьте!..
— Прочь.
Она махнула тростью в сторону улицы. Эмма и Руперт ушли, втянув головы в плечи. Миссис Гейл посмотрела на Салли:
— А ты почему здесь?
— Жду наказания.
— Пф!..
Салли ощутила одновременно два желания. Первое: прямо сейчас сбегать в класс и показать сочинение учительнице. Второе: чтобы Пол ничего больше не писал на том листке.
Она ляпнула:
— Миссис Гейл, а вас точно не уволят?
— Смешное дитя. С каторги не увольняют.
— Милые дети, не обращайте на нас совершенно никакого внимания, — сказал один из ревизоров.
Конечно, после этого только на них и смотрели. Ревизоры устроились в заднем ряду, что сильно затрудняло наблюдение. Их было двое. Один — худой, в очках на кончике острого носа и с блокнотом для заметок. Очки и блокнот придавали ему невероятной важности. Но второй казался еще важнее: он носил на цепочке карманные часы. Не без труда умостив за партой свое грузное тело, извлек часы из кармана, отщелкнул крышечку и изрек:
— Пожалуй, будем начинать.
Миссис Гейл стукнула тростью, чтобы вернуть себе внимание класса, и прошлась вдоль доски. Салли раскрыла рот от удивления: учительница принарядилась! Красивое черное платье, белоснежный платок на шее, блестящий обруч в волосах, даже перстень на пальце!
Впрочем, своим правилам она не изменила. Урок математики, как всегда, начался с сеанса фехтования. Кончик трости поискал цель, точно острие болта на ложе арбалета.
— Эмма, ответь-ка ты…
Графиня тряпок засияла от радости:
— Да, миссис Гейл!
— Шестнадцать в квадрате?
— Двести пятьдесят шесть.
— Четыре в кубе — столько же?
— Нет, миссис Гейл, шестьдесят четыре.
— Благодарю… Руперт, ты. Признак делимости на три?
— Так точно, миссис Гейл! Сумма цифр!
— Что — сумма цифр?
— Если делится на три, то и все число!
Учительница зашагала меж рядов, выстреливая вопросы. Конечно, не все отвечали правильно. Присутствие ревизоров не принесло поблажек: любой, кто совершал ошибку, оказывался на плахе. Мартин с мелом в руках пытался возвести
Очередь дошла до Пола:
— Менестрель, шестью тринадцать?
— Тридцать пять!
— Точно?
— Ой, нет, сорок шесть!
— К доске. Умножение на шесть. Числа от одного до семнадцати.
Выходя на плаху, Пол подмигнул Салли. И принялся писать неправильно. Шесть на один — шесть, шесть на два — десять, шесть на три — тринадцать… Салли схватилась за голову. Перестань же, не нужно!
Когда учительница отвернулась, на парту Салли упала записка от Эммы: «Он нарочно? Скажи, чтоб прекратил!» Салли нацарапала: «Я бы рада но как?..»
И тут раздался голос ревизора с часами:
— Милая девушка, что за листок у вас?
Салли скомкала бумажку в руке.
— Ничего, милорд…
— Я не прошу прочесть вслух, лишь уточняю: это записка от подруги?
Она мне не подруга, — чуть не выпалила Салли.
— Да, милорд.
— Прелестно!.. Миссис Гейл, позвольте мне опросить эту девушку.
— Она слишком занята записками, — бросила учительница. — Кажется, Салли заслужила места на плахе.
— Нет-нет, — возразил ревизор. — Вы опросили, кого хотели, но Салли осталась без внимания. Позвольте же.
Салли поднялась:
— Да, милорд.
— Отчего вы так говорите?
— На манерах учили. Если уважаешь собеседника и не знаешь его титула, лучше зови милордом. Он сам исправит, коли надо.
— Хе-хе. Что ж, исправлю: достаточно просто «мастер». Какую тему вам задали на прошлый понедельник?
— Простите, мастер?..
— Я вижу, нынешний урок класс усвоил хорошо. Хочу убедиться, что это не случайность, вызванная нашим приездом. Итак, что было неделю назад?
— Числитель и знаменатель, мастер.
— Кто из них где?
— З — как земля, внизу. А Ч — как чайка в небе.
— Хе-хе. Сократите дробь: шестнадцать восьмых.
Она лишь пожала плечами:
— Шестнадцать агаток — это две глории, мастер.
— Тринадцать пятых?
— Боюсь, что тринадцать — простое число. Не делится ни на что, кроме единицы.
— Хе-хе. А двадцать семь восемнадцатых?
— Ну, это девять вторых… ой, нет, девять третьих… — Салли опустила глаза. — Простите, мастер, я запуталась.
— Ничего-ничего, садитесь.
Худой ревизор сделал запись в блокноте. Грузный выдвинулся к доске и изучил написанное жертвами плахи. Уточнил у Милдред: верно ли, что Нэн-Клер граничит с Рей-Роем? Она ойкнула и исправилась. Пол тем временем окончил строку: «6 x 17 = 90».
— Миссис Гейл, я полагаю, вы уделяете этому ученику слишком мало внимания.
— Напротив, мастер, слишком много. Видите ли, его неслучайно зовут менестрелем. Голос у Пола — как у соловья. Когда отвечает вслух, я не замечаю ошибок…
Класс захихикал, ревизор тоже не сдержал усмешку.