Фантазмы

Головачев Василий Васильевич

— Вы не представляете, насколько действительное положение вещей сложнее ваших представлений о нем.

— По-моему, я вполне адекватно сужу о действительности… в соответствии с получаемой информацией…

— Все люди судят о реальности субъективно, но их так много, что мир становится статистически устойчивым. Если я скажу, что Вселенная была именно такой, какой ее представляло большинство, вы поверите?

— Что имеется в виду?

— Когда-то вся человеческая Вселенная представляла собой плоскую Землю, опиравшуюся на трех китов, стоявших, в свою очередь, на спине громадной черепахи. И так

далее. Такой была Программа развития игры под названием Метавселенная. По мере изменения представлений о мире, инициируемых Фигурами Влияния…

— Птолемей, Коперник? Джордано Бруно?

— Браво, полковник! Вы быстро схватываете. Так вот по мере накопления изменений в представлениях людей менялись и форма, и содержание Программы, то есть метаистория Вселенной. Я же наблюдал за этим процессом со стороны.

— Из четвертого измерения, — скептически хмыкнул Кирилл.

— Примерно так, хотя на самом деле мой мир имеет не четыре измерения, а три с хвостиком, он «плотнее» вашего, и время в нем двумерно. Но это к слову. А теперь позвольте мне отправиться по своим делам. Уверяю вас, мы скоро встретимся.

Кирилл очнулся, посмотрел на разомлевшего и уснувшего Лаврика.

— Да, попал парень в переплет! Любопытство всегда было наказуемо, а тем более такого масштаба. Неужели нельзя уладить возникшую проблему мирным путем? Ведь он почти абсолютно беспомощен.

— Едва ли, — покачал головой Утолин, направляясь к двери, но на полпути вернулся, потряс Лаврика за плечо. — Проснись, коллега.

Лаврентий с трудом разлепил веки, замычал.

— Один вопрос: сколько тебе понадобится времени для доводки ПН?

— Не знаю… — вяло пробубнил компьютерщик.

— Это очень важно. Нас не оставят в покое, пока не догонят и не ограничат. Чем быстрее ты справишься с программой, тем больше у тебя шансов сохранить жизнь.

— Ты невероятно добр, господин дьявол, — пробормотал Кирилл. — Сначала соблазняешь человека всяческими способами, убеждая начать работу и не говоря, что она смертельно опасна, а потом выясняется, что жизнь клиенту вовсе не гарантируется.

— Я в таком же положении, — остался невозмутимым Утолин. — Прошу прощения за доставленные неудобства.

— Хороши неудобства! — фыркнул Кирилл. — Либо пуля в спину, либо подстроенная автокатастрофа!

— Будем держаться вместе — выживем. Итак, Лаврик, подумал? Когда ждать окончательного результата?

— Недели две… — пробормотал Киндинов, закрывая глаза. — Если мне будет предоставлена аппаратура и время…

— Компьютер я тебе обеспечу, место тоже. Возьми отпуск на работе, придется посидеть в подполье.

— Мне не дадут.

Утолин посмотрел на Кирилла.

— Поможете ему?

— Не вижу надобности, — сухо отрезал Тихомиров. — Он выходит из ваших… потусторонних игр. Если хочет сохранить шкуру.

— Уже поздно, к сожалению, — скривил губы капитан. — ПСП его не отпустит, а тем более Пес. От того, как скоро он закончит расчеты, зависит не только его и моя жизнь, но и ваша тоже. — Утолин помолчал. — И жизнь вашей жены. До встречи.

Он исчез. Тихо хлопнула входная дверь.

— Чтоб ты сто лет жил! — пробормотал Кирилл, сдерживая более крепкое выражение, и добавил: — И двести раком ползал!

Лаврентий засмеялся, но

тут же умолк, зашипев от боли в разбитых губах.

— Вот сволочи! Смеяться не могу… губы в лепешку… На чем вы остановились?

— Ложись спать, я постелю тебе на диване. Надеюсь, ПСП не знает, где мы находимся. Утром поедем на работу и будем думать, как выйти из положения с минимальными потерями.

— Меня уволят…

— Это было бы только справедливо, — отрезал Кирилл. — Влез в дерьмо — сам и вылезай.

— Ты мне… не поможешь?

Кирилл посмотрел на Лаврика, имевшего жалкий вид, и подумал, что за последние сутки уже второй человек просит его о помощи. Первой была Лилия. Интересно, где она сейчас? И с кем?..

— Помогу, — со вздохом ответил он, вдруг ощутив навалившуюся усталость.

Через несколько минут оба спали.

А из кармана куртки Лаврентия выползла муха и начала облет квартиры.

 Глава 6

ПРОРЫВ ЗА ПРЕДЕЛЫ

Муху Кирилл обнаружил, готовя на кухне завтрак: яичница из шести яиц — на двоих, бутерброды и кофе. Муха ползала по потолку и наблюдала за действиями хозяина, спокойно занимаясь чисткой крыльев. Кирилл удивился, заметив насекомое: мух у него отродясь зимой не водилось. Потом вспомнились жужжащие создания, барражирующие пространство квартиры Киндинова, и Кирилл насторожился. Смешно было представить мух в роли подглядывающих и подслушивающих устройств, но земные инженеры уже вплотную подобрались к нанотехнологиям, и исключать возможность использования насекомых в целях разведки было нельзя.

Кирилл изловчился, поймал муху, внимательно рассмотрел непрошеную гостью, ничего похожего на микроаппаратуру не обнаружил и шмякнул жирную тварь об пол.

Лаврик утром выглядел не лучше, чем ночью. Пришлось дать ему глоток коньяка и запудрить синяки на лице, чтобы не так бросались в глаза.

Разговаривали мало. Оба понимали, что разговор с начальством предстоит нелегкий, правдивое изложение событий исключалось, а придумывать правдоподобную историю не хотелось. В таком двойственном расположении духа Кирилл и поехал на работу к девяти часам утра с приунывшим Лавриком на заднем сиденье, на лице которого была написана покорность судьбе. С синяками и запекшимися губами он был похож на бомжа, подравшегося с приятелями, а не на интеллигента, специалиста по информационным технологиям.

Директор ФСФР генерал Солтанов Михаил Трофимович принял их в десять часов утра, сразу после короткого селекторного совещания. Кивнул на стулья у стола для деловых встреч, упиравшегося в стол хозяина кабинета, образуя букву «Т». Кирилл и Лаврик сели.

— Слушаю вас. — Солтанов бросил на Киндинова вопросительно-неодобрительный взгляд. — Что это с вами, Лаврентий Павлович? В хоккей играли?

Киндинов беспомощно посмотрел на Кирилла.

— Результат защиты чести и достоинства, — сказал Тихомиров. — Лаврентий Павлович попал в неприятную компанию, где он не пользуется таким же авторитетом, как на работе, и вынужден был доказывать свое право на свободу. В связи с чем, по моему глубокому убеждению, ему требуется отпуск.