Фантом банановой диеты

Кускова Алина

– Не волнуйся, – добавила Алла без церемоний, – пленка почти уничтожена, рассмотреть там ничего невозможно.

– Как? – не поняла Ображенская.

– Мне нечего было делать, – пожала плечами Звонарева, – сидела взаперти, было скучно. Я порезала пленку на конфетти. Кусочки у профессора.

– Я должна быть тебе благодарна? – нахмурилась Ирина.

– Как хочешь, – хмыкнула Алла и принялась складывать вещи в гардероб.

Как оказалось, замечательное это дело, когда нужно себя чем-то занять и показать окружающим, что тебе некогда. У Звонаревой,

в отличие от Ирины, прислуги Машки нет. Хотя, возможно, и у Ирины скоро не будет. А гардеробчик у профессорской жены занимает отдельную комнату! Перекладывать вещички всю неделю придется.

– Я тебе благодарна. – Внезапно Ирина подошла к Алле и обняла ее. – Ты же понимаешь, нас перепутали. Они мне угрожали. Надеюсь, ты не таишь на меня зла?

Ответа Ирине Ображенской не потребовалось. К чему? Если на пленке действительно ничего не видно, она еще может убедить Ивана не придавать этому делу особого значения. Пленки нет, девчонка есть. Она не видит никаких проблем.

Ирина улыбнулась и вышла.

Алла вздохнула и села на кровать с выцветшим топиком в руках. Она собиралась в нем беззаботно валяться возле бассейна и наслаждаться отдыхом в доме дядюшки. И что имеет вместо этого? Топ следует выбросить. Вместо отдыха Алла получила сплошные приключения на свою попу. Кстати, о диете. Она жутко похудела!

Алла встала на весы. Те безапелляционно показывали целые и невредимые, как и она сама, килограммы. Не похудела?! Это даже к лучшему. Пусть Ображенский не думает, что она продолжит питаться одними бананами. Алла может за себя постоять. Ирине она уже нахамила, нахамит и дяде. Как там, у нищего пролетариата? Ей нечего терять, кроме своих цепей.

Но Звонарева не хамка. Она приличная девушка, попавшая в непривычные обстоятельства. Скоро для нее все закончится, профессор рассердится из-за диеты и отошлет ее обратно в город. И пусть. Все равно нормально отдохнуть у нее не получилось!

– Я не стерва! – К ней в комнату вновь без стука ворвалась Ирина.

Она схватила Аллу за руки и стянула с весов, обе плюхнулись на постель.

– Ты должна меня понять, – горячо зашептала Ображенская, – мне угрожали бандиты, Иван, Влад… Ну, я не о нем! Что оставалось делать?! Мы же не были с тобой так близки, как сегодня!

– А мы близки? – изумилась Алла, не понимая, что за муки совести нахлынули на тетку.

– Еще бы, лапонька, – Ирина прижала ее к себе, – мы же родственники! И должны держаться друг за друга. Хочешь, я потребую от Ивана, чтобы он больше никогда не пичкал тебя бананами?! Хочешь?

– А что, – напряглась Алла, – чего хочешь ты?

– Всего ничего. – Ирина поняла, что племянница догадалась о бартере. – Скажи Ивану, что на пленке ничего крамольного не было! Если не считать тех двух придурков, а их можно не считать, потому что им все равно никто не поверит, свидетелем остаешься ты одна. Туровский же не успел ничего разглядеть?

– Не успел, – кивнула Алла, которой этот разговор начинал надоедать. – И я не успела! Ничего толком не успела разглядеть. Все разрезала на мельчайшие

кусочки.

– Умница, – всхлипнула Ирина, чмокнула Аллу в воздух рядом со щекой и встала. – Мы теперь близкие родственники! Помни об этом.

«Закрыться, что ли? – тоскливо поинтересовалась Алла, глядя на дверь. Ирина была уже с обратной стороны, ее пение доносилось снизу. – Пошла к профессору», – предположила Алла.

– Вот ты где! – В комнату влетела Машка Суркова.

– Надо было закрыться, – подумала вслух Алла.

– Еще чего! – возмутилась та и принялась вертеть Аллу в разные стороны. – Где они тебя покалечили? Чем пытали? Каленым железом? Андрей Александрович говорит, это были непрофессионалы. Тебе повезло, Звонарева, профессионалы пытали бы грызунами и жабами. Вот мне покажи жабу, я сразу все расскажу. Или почти все. Ну что ты молчишь?! Рассказывай!

– А что рассказывать? – пожала плечами Алла. – Туровский обещал устроить пресс-конференцию для любопытных позже. А я намереваюсь отдыхать.

– Благими намерениями выстлана дорога в ад, – сузила хитрые глаза Машка. – Значит, сыскарь начнет конференцию. А когда? А что он на ней собирается сообщить? А помнишь, Аллочка, ты обещала сказать, что видела ночью в гостиной с картиной Ирину Аркадьевну?! Ведь ты ее видела! Я узнала по описанию. И опять же, тебя украли вместо нее! Я бы на твоем месте…

– Маша, – оборвала ее Звонарева, – обед скоро? Есть хочу. Не запеканку! Хочу мяса и колбасы.

– Здорово, – обрадовалась Суркова, – бунтуешь! Правильно делаешь!

Она погрозила кулаком в сторону кабинета профессора Ображенского.

– Ух, я бы им на твоем месте… Ладно. На обед я запекаю свинину по-французски. Тебе положу самый большой кусок, пальчики оближешь.

– Кто-то что-то сказал про обед? – В двери показалась голова Стаса Воронцова. – Отдохнула? Так я зайду! Можно?

– Нет! Нельзя! – взвизгнула Алла, схватила топик и прижала его к себе. – Я переодеваюсь!

– Тогда я загляну, – подвинула мужа Анастасия. – Привет, солнышко, мы за тебя так испугались.

Маша вздохнула, поняла, что больше не сможет поговорить наедине с Аллой, и вышла. Ее место тут же заняла Воронцова.

Анестезия принялась клясться в вечной любви и дружбе, предлагать руку помощи в совместной борьбе против противницы, упекшей ее в холодные застенки на поругание чести и достоинства. Противница, разумеется, была Ирина Ображенская, Алла это поняла, но задумалась, откуда Анестезия знает про холодные застенки.

Анестезия не стала вилять из стороны в сторону, честно призналась, что ничего не хочет от такой замечательной во всех отношениях девушки, как Алла Звонарева, кроме малости. Рассказа о том, как им удалось выбраться и что стало с бандитами.

– А если тебе что-то известно про пленку, – зашептала Анестезия на ухо, – тоже скажи.

– Откуда ты знаешь про пленку? – удивилась Алла.

– Откуда? – Анестезия немного растерялась. – Услышала! Ирина говорила с тобой. Я шла мимо и совершенно случайно услышала.