Фантом ручной сборки
Шрифт:
— Вы что, уже уходите? — не без ехидства спросил Верлецкий.
— Я хочу, чтобы вы знали, — обратилась к нему Инга. — Может, вы мне и не поверите, но я сожалею. Честное слово. Просто так сложились обстоятельства…
— Драная конопатая выдра! — стояла на своем Вероника, выгребая из шкафа что-то шуршащее.
— Пожалуй, нам пора, — услышав в ее голосе истерические нотки, сориентировался Стас.
Он вывел Ингу на улицу, придерживая под локоть и приговаривая:
— Сейчас все будет хорошо.
— Ты
— Не понимаю, — вместо ответа сказал Стас, — почему ты не хочешь разбудить Борьку? Тебе не стоит сегодня оставаться одной. Ты дрожишь, как овечий хвост! И зачем ты полезла к Верлецкому?
Знаешь же, что вместе с ним живет злая Вероника.
— И, что вы все, дураки? — закричала Инга. — Я вам толком объясняю: меня хотели задушить! Заду-шить! Я спасала свою жизнь! И какое мне было дело — есть там Вероника или нет?!
— Задушить? — опешил Стас. — Ты не говорила!
— О!
— Значит, так. Я разбужу Борьку. — Они как раз вошли в лифт, и Стас сам нажал на кнопку. — Он должен быть в курсе.
— Зачем?
— Ну, знаешь! Вы женитесь или нет?
— Я еще не получила официального предложения.
Она достала из сумочки связку ключей, но Стас отвел ее руку от замка:
— Нет, мы позвоним в звонок. Пусть он сразу поймет, что с тобой произошло! Если ты расскажешь ему утром, он не прочувствует ситуацию.
— Ну-ну, — горько ухмыльнулась Инга. — Флаг тебе в руки.
Она была уверена, что Григорьев с Надей лежат на кровати, надев на одеяло черный шелковый пододеяльник, а вокруг расставлены ароматические свечи, и в ведерке охлаждается шампанское. В общем, все в точности так, как показывают в кино.
— Кто там? — спросил Григорьев таким хриплым голосом, как будто накануне съел сотню окаменевших во льду пломбиров.
— Друзья, — сварливо ответил Стас. — Открывай быстрее.
Григорьев немедленно распахнул дверь. Он был в «семейных» трусах с растянутой резинкой, в застиранной футболке и в носках. Увидев его, Инга онемела. Он, впрочем, тоже на некоторое время лишился дара речи.
— Может быть, пустишь нас? — с нарочитой грубостью сказал Стас. — Посторонись давай. Оттолкнул его плечом и ввел Ингу в квартиру, взяв ее за плечи.
— Почему вы вдвоем? — растерянно спросил Григорьев и с силой потер лоб. — Почему вы ночью? — Потом повернулся к Инге:
— Почему ты плакала? Ты же поехала за хулахупами!
— Я не поехала. И меня душили возле подъезда, — торопливо объяснила она, не в силах поверить, что все тонкие психологические расчеты Таисии — не более чем игра воображения.
— Кто тебя душил? — Григорьев чуточку повысил голос.
— Не знаю! Просто набросились и душили.
Сзади.
— А при чем здесь Стас?
— Я знала, что меня
— Но почему его?!
Григорьев уставился на приятеля испепеляющим взглядом, а тот подтянул плечи к ушам, показывая, что он понятия не имеет почему его.
— Потому что тебе не нравится, когда я прошу о помощи! — сварливо заявила Инга.
Теперь, когда она убедилась, что Нади в квартире нет, что она все себе напридумывала (не без помощи Таисии, кстати), нервы ее сдали окончательно, и захотелось устроить настоящий скандал. Высказать Григорьеву все!
— Ты привык, что свои проблемы я решаю сама! — запальчиво продолжала она. — Что я всегда держу себя в руках, хорошо выгляжу и ни на что не жалуюсь. И когда вдруг со мной начали случаться всякие.., странности, ты немедленно отстранился, отошел в тень.
— Нырнул в кусты, — подсказал Григорьев с печальной ухмылкой. — Это не правда. Я просто очень за тебя испугался, стал волноваться, нервничать и не сумел этого скрыть.
Тут Инга бросилась ему на грудь и расплакалась.
— Отлично, — пробормотал Стас. — Влюбленные голубки снова вместе, и я могу идти и допивать свой коктейль.
Когда дверь за ним захлопнулось, Инга отстранилась от своего будущего мужа и виновато забормотала:
— Мне нужно в душ. Извини, что разбудила…
У тебя такая сложная работа… Тебе нужно быть бодрым утром…
— Инга, перестань, — он поднял руки вверх, будто сдаваясь. — Хотя я и в самом деле должен немного поспать. А утром мы все обсудим. И обязательно пойдем в милицию. Обязательно. Надо что-то решать с этим душителем.
— Извини меня, — сказала Инга и потянулась к нему.
Он поцеловал ее в лоб и пошлепал в спальню.
— Носки сними! — крикнула она ему в спину, и он досадливо пошевелил лопатками.
В ванной комнате Инга быстро стянула с себя одежду, включила воду и взяла заколку с полки, чтобы подобрать волосы. Заколка выскользнула у нее из пальцев и с приятным нежным звоном улетела неизвестно куда.
— О нет! — простонала Инга и, встав на четвереньки, заглянула под ванну. Да так и осталась стоять.
Нет, Нади там не было. Зато стояли три низких круглых подсвечника с ароматическими свечами.
Она протянула руку и выгребла их оттуда. Свечи уже зажигали, и вокруг скрюченных фитильков темнели аккуратные лунки. Она машинально поднесла одну свечу к лицу и понюхала. Ваниль. Любимый запах гадкой Нади.
Инга поднялась на ноги и поглядела на себя в зеркало. Где-то она слышала, что ревность — это темная сторона любви. Ничего особенно темного она в себе не заметила. И вообще. Чувство, которое ее охватило, больше напоминало оскорбленное достоинство, Григорьев обещал; на ней жениться, а сам… Это не по-джентльменски.