Фантом
Шрифт:
Собрав все свои силы, Густаво тут же подчинил себе Лийа Тома и сделал то, что уже умел на тот момент делать – разорвал связь Лийа с физическим телом хозяина дома, что означало для Тома моментальную смерть. Пио не понял, что произошло, да и Ринальди повел себя так, будто для него смерть хозяина дома - такая же неожиданность, как и для мальчика. Только потом, через несколько месяцев, после завершения расследования и признания смерти Тома Джонсона – ненасильственной, Густаво открыл Фонсеке всю правду. И не только о том, что он сделал с его мучителем, но и об ордене, о том, что он, Пио, является мыслителем. Он рассказал, что если бы мальчик умел хоть как-то обращаться со своими способностями,
После этого Пио стал главным соратником и помощником Ринальди, который очень скоро стал абсолютным главой ордена. Довольно быстро парень стал сильнейшим из мыслителей в «Сит Калум», и Густаво начал направлять его способности в нужное для себя русло. Фонсека, в благодарность за спасение, стал фанатично предан Великому Магистру, и тот начал пользоваться этим в полной мере. Он запросто мог приказать ему заставить кого-то совершить самоубийство или убить кого-то другого, так, кстати говоря, происходила ликвидация неугодных. Со временем Пио овладел техникой рукопашного боя, и получил большой опыт владения огнестрельным оружием. Уже тогда за спиной его называли Волком из-за странного цвета глаз и репутации безжалостного убийцы.
Так продолжалось около четырнадцати лет, пока в 1985-м Пио не пришлось поучаствовать в операции по ликвидации Роберта Фраттена. Он тогда воспользовался невидимой стычкой Врага с двумя духовниками и подобрался к нему со спины почти вплотную. Но когда он поднял пистолет и направил его прямо в затылок Фраттена, тот, успев уничтожить духовников ордена, повернулся и посмотрел Фонсеке прямо в глаза. Пио нажал на курок, и Враг отлетев метра на полтора, упал замертво. Но их зрительная связь, возникшая перед выстрелом, как будто не исчезла. Он, вдруг, почувствовал огромное сожаление по поводу содеянного. И исходило это чувство совсем не от него самого, а откуда-то извне, будто Фраттен, в последний момент перед смертью, поведал ему что-то очень важное, что-то, что Враг не сможет больше осуществить, и виноват в этом не кто иной, как Пио. Он давно уже привык ни в чем не раскаиваться, но это убийство заставило его мучиться несколько лет.
Именно после этих событий Фонсека получил новые имя и фамилию, а также новое абсолютно чужое лицо. Он так и не смог к этому привыкнуть и сам не заметил, как тоже начал называть себя прозвищем Волк.
13
Утро выдалось просто чудесным. На улице ярко светило солнце, температура за окном была уже по-летнему высокой, на небе не было даже намеков на облака. Правда, такое резкое изменение погодных условий трудно было назвать приятным для тех, кто чутко реагировал на подобные перепады, но за последние лет десять жители города привыкли к самым неожиданным сюрпризам от матушки природы.
Катя и Вова завтракали остатками вчерашнего романтического ужина и беззаботно болтали. Поразительно, как влюбленные могут отвлекаться от передряг внешнего мира, замыкаясь на время в их собственном личном пространстве. На фоне их разговора работал телевизор, по привычке зачем-то включенный в начале завтрака. Когда начался выпуск новостей, молодые люди немного отвлеклись друг от друга.
Диктор, комментируя пропущенный ими видеосюжет, рассказывал о том, что в Совете Безопасности ООН всерьез обсуждается вопрос о проведении широкомасштабной военной операции против стран арабского мира. Этого в самом начале
– Хорошенькое дело, - прокомментировал новость Вова, - начать третью мировую войну ради уничтожения терроризма.
– Ты думаешь, они решаться зайти так далеко?
– Да кто их знает, если убедят Москву и Пекин, то точно решатся.
– Будем надеяться, что не убедят, - Катя взглянула на Кравецкого влюбленными глазами, и он понял, что глобальные мировые проблемы, по ее мнению, сейчас их обоих не касаются.
– Давай-ка переключим на что-нибудь более веселое, - сказал Вова и стал методично нажимать на пульт.
Катя наклонилась к нему и нежно поцеловала в губы, пульт был тут же отброшен в сторону. Вова крепко и в то же время нежно обнял девушку, поднял ее на руки и отнес в спальню. Там они окунулись в волны страстной и стремительной утренней любви…
В начале девятого молодые люди, насладившись друг другом, еще раз приняли душ, и, обналичив в ближайшем банкомате приличную сумму денег, отправились в одно колоритное кино-кафе выпеть по чашке кофе. Там Вова и рассказал изумленной Кате о своем очередном, в этот раз особенно странном, сне. Выслушав Кравецкого, Остапенко даже не нашлась, что сказать.
– Может в этот раз это действительно был просто сон, ночной бред, воспоминание о каком-нибудь фантастическом фильме, увиденном раньше, - прервал молчание Вова.
– Может быть. Все так запуталось! Теперь совершенно не понятно где реальность, а где обман! Возьми хотя бы Марго, точнее Риту, не знаю, что ей там в голову взбрело с этим именем, кто бы мог подумать, что все это время, пока мы с ней дружим, она оказывается является мыслителем!
Официант принес молодым людям заказанный ими кофе и пирожные. В это время заведение было почти пустое, лишь у противоположной довольно условной стены, состоящей из колонн и парапета, за маленьким низким столиком сидела такая же парочка влюбленных. Все кафе было выдержано в темных тонах и визуально разделено на несколько залов, находящихся на разных уровнях. Впечатление оно производило довольно приятное, не смотря на кажущуюся вначале мрачность.
– Кстати, о Марго, она тебе говорила вчера, когда именно прилетает? – спросил Вова, блаженно отхлебнув крепкого черного напитка.
– Нет, но сказала, что позвонит, как только прилетит.
– Ясно, - вздохнул Кравецкий, - надеюсь, рейс утренний, не очень хочется ждать весь день.
О себе Катя такого сказать не могла, чем дальше, тем больше она нервничала. Сейчас ей откровенно хотелось, чтобы Уварова не прилетала вообще. Она уже поняла, что в ней говорят подозрительность и ревность, но ничего не могла с собой поделать. С одной стороны подруга никогда не уводила у нее мужчин, но с другой – такой возможности у нее никогда и не было, а ведь какой у Марго темперамент, Катя отлично знала.
– Что-то не так, Катя?
– озабоченно поинтересовался Вова, он заметил в глазах любимой тень какого-то сомнения и тревогу.
– Да нет, - отмахнулась от дурных мыслей Остапенко, - все в порядке.
Неожиданно у нее в кармане завибрировал телефон, она достала трубку и усмехнулась:
– Вот она, легка на помине.
Катя нажала на кнопку и приставила телефон к уху:
– Привет, Рита! Ты уже вылетаешь?
– Привет - привет! – поздоровалась подруга, - я уже прилетела. Давай говори ваш адрес, сейчас такси буду искать.