Фантом
Шрифт:
— Никогда не знаешь, где найдешь, а где потеряешь, — развернувшись к дверям, весело подмигиваю замершей у порога девушке. — Не правда ли?
Темно-синее платье, аккуратная шляпка на голове и симпатичное лицо. На вид состоятельная мещанка или даже дворянка из какой-нибудь заштатной семьи. Почему заштатной? На одежде нет фамильного герба, кои аристо вышивают даже на платки.
— О чем вы сэр? — немного чопорно прозвучало в ответ.
Проведя рукой по лицу, решаю не пугать ее.
— Это я о своем, не обращайте внимания, — перехожу на деловой тон. — Прежде чем мы приступим, я хочу немного
— Обойдусь! — с этими словами она достала из складок платья небольшой кошелек, откуда и вытащила купюру. Положив ее на тумбочку возле входа, она с гордым видом удалилась.
Перехватив купюру с тумбочки, складываю ее в трубочку и прячу в одежде. Данная привычка у меня появилась, после посещения Османского рынка, где хватало воришек. Причем обокрасть могли даже продавцы, если ты позволишь им залезть себе в карман... или по глупости не станешь торговаться за товар.
Переодевшись в темный сюртук и надев театральную маску с грустным выражением лица, я выглянул в окно в ванной. Госпожа Энид Блайтон жила в довольно приличном районе, из окна даже было видно купола еще недостроенного храма, который в мое время только собирались строить.
За окном уже было достаточно темно, чтобы меня не заметили. Небольшое усилие и моя рука начинает потрескивать. То, что заклинание ускорения использует как-то магнетизм, я заметил случайно, благодаря чему теперь способен карабкаться даже по отвесным скалам без снаряжения.
Схватившись за козырек окна, я выбрался наружу, «прилипнув» к стене. Оттолкнувшись ногами, подпрыгиваю вверх, ухватившись за край крыши, благо госпожа писательница жила на последнем этаже.
В темное время суток я не мог собирать силу лампады, но вокруг хватало ветра, так что сила небольшим ручейком стала появляться в моем сердце. Не то, чтобы мне требовалась сейчас подзарядка, я полон сил, но я как-то привык восполнять энергию, если есть такая возможность.
Лишь взобравшись на крышу, я действительно осознал, что я вернулся назад. Причем меня больше не сковывают былые клятвы. А раз так, то стоит узнать, как пошли дела у некоторых моих «доброжелателей», возможно, если будет время, я к ним еще загляну!
— А пока... — наложив на себя ускорение, я перепрыгнул на соседнюю крышу.
Благодаря сердцу я даже мог отчасти управлять потоками ветра, так что мое приземление оказалось бесшумным. В приличных кварталах мне лучше не показывать свою отвратную рожу, а вот в местах попроще готовы принять и не таких уродов, конечно, если у оных водятся в карманах деньги.
Десять рублей для любого аристократа — пыль, а вот для человека попроще, настоящее сокровище за которое не жалко и убить! Так что прежде, чем двинуться «развлекаться», стоит заскочить к меняле. Разменяю десятку, а заодно узнаю, что творится вокруг. Порой уличные крысы куда чувствительнее к переменам, чем даже местные жители.
Перепрыгивая с крыши на крышу, благо застройка была компактной, я довольно быстро добрался до мест попроще.
***
Меняла меня встретил неласково. Как оказалось, недавно был рейд по социальному дну. В связи с восстанием поляков, в городе ищут шпионов и подрывников, что недавно подорвали поезд ЕГО Величества. «К счастью» монаршая особо не пострадала, хотя его денщика по слухам раздавило упавшей крышей вагона.
Помимо этого, эскадра адмирала Лесовского прибыла в Нью-Йорк, а Попова в Сан-Франциско. Им требовалось навести шумиху и усложнить доставку грузов недружественных стран. Америка все еще Европейская колония со всеми плюсами и минусами...
Похоже жизнь в стране продолжает бурлить.
— Отряд даже не заметил пропажи бойца, — как-то горько осознавать, что моя смерть оказалась по сути напрасной. Крестьян освободили от клятв, вот только тут же подсадили на денежную иглу.
Мужик и так всем был должен, а теперь это буквально прописали в законе. В восстание поляков, явно не обошлось без помощи со стороны, но вот проблема, что крестьянские бунты порой происходят и в России! Просто они кончаются довольно быстро и кроваво.
На этом фоне попытки либеральных реформ выглядят глупо и жалко. Любая реальная реформа сталкивается с интересами феодалов, которые продают хлеб за границу. Судя по открывшимся заводам, и мануфактурам, голову стал поднимать промышленный капитал, вот только названия подобных предприятий пестрит зарубежными именами. По сути деляги из Европы используют дешевый труд, и отсутствие хоть каких-то ограничений со стороны правительства не особо заботясь о здоровье своих рабочих.
Все это я узнал у попрошайки без ноги, которому отсекло ногу на заводе, вот только вместо выплат ему дали пинком под зад и в этот же день наняли на его место другого. Мужик настолько отчаялся, что был готов рассказать свою историю любому, кто готов был слушать. Я оставил ему рубль, за что он благодарил меня со слезами на глазах. Мужика даже не смутила моя маска.
Уходил я из того переулка с осознанием, что ничего по сути не изменилось. Блядство правящих кругов лишь приобрело другую форму, они отчаянно пытаются придать происходящему хоть немного цивилизованный вид, но стоит только выйти из богатых кварталов, как ты видишь грязь и нищету. Причем ко всему этому добавились беженцы из Польши, которые оказались вообще никому не нужны на родине. Многим пришлось буквально бросить ВСЕ! Чудом спасшись от бунтовщиков, они попали фактически на самое дно. Довольно печальное зрелище.
У меня оставалось всего девять рублей, даже, если я все их раздам, то это вообще никак не повлияет на ситуацию в целом. Казалось бы, если верить Скатах, я теперь могущественный бессмертный, вот только несмотря на всю свою силу, я не в силах помочь этим людям.
Узнав, что хотел, я решил хоть немного развлечься. Если у меня потечет крыша от всего этого блядства, то от этого никому не станет легче. Развлекусь, а заодно проверю, кому сейчас принадлежат бордели, кои вполне официально работают и даже платят налоги.