Фантомная боль
Шрифт:
В следующей жизни.
– Флинт! Это полный мрак! Их нереально много. Твари слетаются на нас, как пчелы на мед.
– Что ты хочешь услышать в ответ? «Успокойся, Якузда, все будет в порядке?»
– А почему бы и нет?
Куча мертвых тел, часть из которых была разорвана на куски, начинала разлагаться. Создавалось впечатление, что мы быстрее сойдем с ума от невыносимого смрада в непроветриваемом железном ящике, залитом кровью чуть ли не по самую крышу, чем будем сожраны кадами.
–
– Флинт, замолчи, пожалуйста, иначе меня стошнит, – попросила Герцогиня.
«От чего? – хотел уточнить я. – От слащавой версии хеппи-энда или от нестерпимой вони разлагающихся трупов?» – но не стал. Вместо этого обратился к Майе через имплантат связи:
«У тебя есть план? Потому что если его нет, лучше сказать об этом прямо сейчас».
Она не ответила. Сидела, сосредоточенно глядя в одну точку, не обращая внимания на происходящее.
– Флинт ну так всё же? – Якудзе не терпелось услышать ответ, которого у меня не было.
– Иди, побросай уголь в топку. Валет в кабине паровоза один.
– Так вроде…
– Это приказ.
Ничего не сказав (хотя мог бы многое), обиженный самурай ушел, оставив командира в покое.
Судя по отрешенному виду, Герцогиня не собиралась донимать меня расспросами. И вообще – говорить с кем бы то ни было. Что, в общем-то, было мне на руку. Выбрав относительно сухое место, я сел на пол, оперся спиной о стенку вагона и, вытянув ноги, устало закрыл глаза. Преданный Морж лег рядом, положив голову на колени хозяина.
Через несколько секунд серый пепел закружился над головой. Показалось, еще немного – и, разорвав тонкую грань между призрачными мирами, я перейду туда, где нет ничего, кроме выжженной земли и неба, затянутого пеленой облаков.
Сумрачный край вечной печали. Пространство, лишенное жизни. Земля, покрытая коркой застывшей лавы. Однообразный пейзаж, простирающийся до самого горизонта. Если очень долго смотреть вдаль, начинает казаться – остального мира не существует. Вселенная состоит из одного нескончаемого серого поля.
Несмотря на подавляющую сознание пустоту, мне нравилось это странное место. Оно напоминало пограничное состояние между явью и сном, когда нельзя точно сказать, спишь или нет. А еще…
«НА ВОКЗАЛЕ НАДО ВЗОРВАТЬ ПАРОВОЗ», – бессердечная Майя разрушила очарование момента.
Вернувшись из заоблачных далей к насущным делам, я даже не стал спрашивать: «Зачем?» Во-первых, она может заставить. Во-вторых,
«Когда?»
«ПО МОЕМУ СИГНАЛУ».
В наследство от клонов нам достался брикет «С-4», прикрепленный к двери.
– Взрывчатки не хватит, чтобы разнести паровоз, – попытался объяснить я.
«ЭТО ОТВЛЕКАЮЩИЙ МАНЕВР».
«Тогда понятно. Будем ждать вертолет. Пойду, обрадую Якудзу».
«ВЕРТОЛЕТА НЕ БУДЕТ».
Я неумело шутил – ей в принципе был чужд юмор. Слепой учил глухого играть на гитаре…
«Ты навсегда разбила мне сердце», – криво усмехнувшись, я встал, оставив в прошлом серую равнину.
Майя ничего не ответила. Может, и к лучшему. Иногда лучше промолчать, чем пытаться солгать.
Серый пепел мягко опадал к ногам, словно призывая вернуться в прерванный сон.
– Надо идти до конца. Нельзя расслабляться, – я помотал головой из стороны в сторону, отгоняя предательскую слабость. – Надо идти до конца, – повторил, как заклинание, убедив себя в том, что у нас все получится.
И не ошибся.
Мы все же дошли.
Точнее – доехали.
Оставшиеся полкилометра до цели наш паровоз напоминал асфальтоукладочный каток. Только вместо дымящегося асфальта он «укатывал в полотно» сумасшедших камикадзе, бросающихся под колеса. Вряд ли они делали это специально. При всем желании, многотысячная толпа не может оставить узкий проход. Задние ряды напирают, выдавливая передние на рельсы, где те лопаются под прессом стального чудовища, словно перезрелые фрукты. Чтобы через минуту оказаться в желудках более удачливых сородичей.
Конструкторы снабдили бронепоезд отбойниками с обеих сторон, благодаря чему мы не завязли в жутком месиве. А победитель марафона, пересекая финишную ленточку, получает медаль. В нашем случае не играло особой роли, где именно «встать на якорь», взорвав паровоз. В чистом поле или на платформе вокзала. По большому счету мы могли вообще никуда не ехать…
– Подъезжаем! – чтобы ни у кого не оставалось сомнения в прибытии на вокзал «почетных гостей», Валет дал три длинных гудка.
Туууу…
Тууууууу…
Тууууууууууууу!!!
Встречайте нас цветами и оркестром. Мы возвратились в родные пенаты. Путешествие было долгим и трудным. Тем приятнее вернуться домой, где все такое до боли родное.
Наконец-то!!!
Взревевшая от восторга толпа набросилась на остановившийся у платформы состав. Кадавров было так много, что за считаные секунды они облепили сверху донизу паровоз и единственный вагон бронепоезда.
Мне казалось: путешествие в компании разлагающихся трупов – худшее, что может с нами случиться. После того как на барабанные перепонки обрушился грохот, сопровождаемый диким воем, я понял, насколько глубоко заблуждался.