Фантош для оборотня или Игры насмерть!

Ермакова Александра Сергеевна

Седьмой тоже оказался еще тем замечательным целовальщиком. Он невесомыми лобзаниями прогулялся по контуру рта, языком ненавязчиво приоткрыл губы и страстно припал, словно пытался утолить жажду. Я даже обвила мужчину за шею, понимая, что теряю равновесие.

— Хватит, — этот беспредел уже оборвал голос Демьяна. И судя по интонации, тварь была непросто взбешена — на грани ввязаться в драку, не побрезговав собственноручным рукоприкладством. Не нужно говорить, что моя внутренняя тварь наслаждалась крохотной победой, ведь вывести могущественного зверя на эмоции крайне сложно.

— Милена еще не сказала, кого выбрала, — попытался вразумить Роберт.

— Я знаю,

кого она выбрала. Все вон, — скомандовал Демьян, и я чутко слышала, как мужчины покидают помещение. Меня затрясло, словно лихорадка накрыла. Одна?! Наедине с Демьяном?!

Часть 2 Глава 24

— Роберт, — разволновалась, вцепившись в сидение хокера.

Комната явно пустовала. Нервно коснулась повязки, но предостерегающий шик заставил остановиться:

— Тшш, милая, — шелестел Демьян с угрозой. Замерла, боясь даже пошевелиться: ясно видела даже через повязку, что зверь подступал точно лев перед решающим рывком. — Не снимай…

— Ты не посмеешь меня тронуть, — шикнула, будучи совершенно в этом не уверенной.

— Почему? — уточнил холодно Градов.

— Я беззащитна, напугана и… не для тебя! — на последних словах даже чуть повысила голос.

— Вот это абсолютная ложь, жуткое создание.

— Демьян, — смягчила тон и на миг потеряла дар речи, ощутив зверя совсем рядом, буквально нос к носу. О, черт! Как же я дурела от его запаха; его возбуждения и своей слабости. Даже поцелуя не надо, чтобы лишиться чувств. Я уже была на грани обморока. И тварь это знала. Пользовалась своей силой и моей растерянностью. — П-прошу…

— Я не говорил, что не имею права быть одним из претендентов, — шуршал голос с хрипцой на ухо, будоража вулкан в моей душе и волнуя, женское либидо до яростных спазмов.

— Ты обещал, — жалобно простонала, понимая, что уже проиграла битву, о которой не догадывалась и на которой оказалась вопреки здравому смыслу.

Затаилась, натянутая точно струна, что осталась одна на скрипке, и которой вот-вот коснется смычок мастера. Всхлипнула, когда по моему подбородку нежно скользнул палец Градова, оставляя трепетную дорожку на скуле в направлении виска. Меня лихорадило, дыхание обрывалось — судорожно замирала, чтобы тотчас жадно глотнуть кислорода, наполняющего грудь до болезненного спазма. Даже понадеялась на совесть Демьяна — что он будет хорошим мальчиком, и снимает повязку, но уже в следующий миг другой палец лег на мои губы.

Сначала ласково и осторожно, вырисовывая только известные Градову рисунки, заставляя трепетать. А потом с непонятной жестокостью и грубостью, словно пытался стереть с них отпечатки других, кто осмелился сегодня меня целовать.

Было откровенно неприятно и даже больно. Задохнулась от переизбытка чувств и обиды, но вместо того, чтобы укусить, отвернуться или выплюнуть негодование, поймала губами палец Демьяна. Секунду держала во рту, мягко пососала и слегка с ним поиграла языком.

Зачем? Да дура видимо, и я, и та поскудная тварь, что во мне сейчас хозяйничала, ощутила пусть и незначительную, но силу над зверем напротив. Как бы он не скрывал своих чувства, он сам дрожал. От неуправляемой ярости, неумной злости, разъедающей ревности и дикого желания.

Едва ему это не высказала в лицо, но Демьян не позволил.

Мгновение — и рот опалило жаром. Дерзкие губы сминали мои, доказывая, что они истинные хозяева положения, а поцелуи остальных мужчин — лишь жалкая попытка затмить ласки моего господина и повелителя.

Какая же это ломка для слабого,

оголодавшего по любви тела. Меня нещадно трясло от возбуждения. Судорожно цеплялась в плечи Демьяна, боясь, что отпустит, и я рухну. Упивалась его страстью и все больше раззадоривала свою. Похоть бунтовала, нутро кипело от желания — я застонала, прогибаясь навстречу хозяину. Его руки меня подгребли ближе, позволяя ощутить силу его желания. Как же это приятно, знать, что тебя хотят так сильно, что готовы нарушить все законы морали, нравственные границы, собственные обещания.

— Демьян! — наш разыгравшийся блуд оборвал возмущенный возглас Роберта. — Мила, что вы делаете?

— Это он! — сразу же попыталась оправдаться, задыхаясь от нехватки кислорода, продолжая цепляться за плечи мучителя. — Ты же знаешь, что я сама невинность, — но при этом крепко вжимаясь в господина моего тела и рассудка, обвивая ногами его торс.

— Уж, да, — запнулся Вихтерев.

— Выйди, — облил холодом Демьян, явно адресуя реплику Роберту и припадая с жадностью к моей шее.

— Нет, — упорствовал врач, — даже если силу применишь, — с расстановкой убеждал. — Ты должен угомонить зверя, Демьян. Ты поклялся, что позволишь Милене быть счастливой с другим.

— Ро-бе-р-рт, — отчеканил с угрозой Градов, дыша точно паровоз — его дыхание обжигало лицо и шею. Это было так мощно и внушительно, что даже мой зверь вздрогнул и был готов вмиг забиться в угол, чтобы не видеть ярости господина. — Не будет она с другим счастлива!

— Дай шанс, раз обещал, — смягчил напор Роберт.

— Она сделает несчастными много людей разом, а потом себя будет презирать…

— Это за что? — вклинилась робко в разговор, продолжая все также сидеть во тьме, но в такой сладкой, что уже и света белого было не нужно.

— За неверность мужу, милая, — шепнул в губы Градов и зубами потянул за нижнюю губу до моего болезненного скуления: «А-а-а». Я забарахталась, в попытке избежать новой жестокой экзекуции.

Демьян отпустил. Во рту тотчас ощутила сладковатый привкус собственной крови. Приложила ладонь к больному участку.

— На память, — подытожил сухо Градов. Секунда и сорвал с меня повязку. Сощурилась, привыкая к скудному свету комнаты, пока не застыла под пристальным взглядом мучителя, который склонился, водрузив руки на сидение хокера по обе стороны от меня. Несколько минут гипнотизировал мутными от вожделения глазами, а потом пророкотал: — Прежде, чем проходить последние этапы, взвесь все за и против. Стоит ли игра свеч? За неверность мужу оборотни убивают.

Теперь ясно осознала, что Демьян не даст мне жизни. Он для этого слишком самолюбив, эгоистичен и крайне непорядочен.

— С чего ты взял, что изменять буду? — уточнила осторожно.

— Поверь, — прогулялся жадным взглядом по моему лицу и чуть дольше задержался на горящих губах, которые пыталась закрыть рукой. — Я приложу все усилия, чтобы тебя трахнуть. Пока сражаюсь со зверем, как могу, но зная его природу, утверждаю, это временное явление… мое воздержание. Скоро тварь взбелениться, и я тебя возьму, наплевав на всех и вся. Зверю будет все равно, желаешь ты его или нет. Замужем ты, овдовела пять минут назад, месячные у тебя, дети рядом. Инстинкт побороть невозможно, как бы Роберт не искал лекарства и не пичкал тебе препаратами, — убеждал ровно, четко, словно сбивал в мою голову простую истину, в которой я, глупая женщина, посмела усомниться. — И это взорвет наше общество, разобщит клан… грянет война! — заключил мрачно, но так, чтобы очнулась от ступора, куда неблагоразумно впала.