Фантош для оборотня или Игры насмерть!
Шрифт:
Седьмой тоже оказался еще тем замечательным целовальщиком. Он невесомыми лобзаниями прогулялся по контуру рта, языком ненавязчиво приоткрыл губы и страстно припал, словно пытался утолить жажду. Я даже обвила мужчину за шею, понимая, что теряю равновесие.
— Хватит, — этот беспредел уже оборвал голос Демьяна. И судя по интонации, тварь была непросто взбешена — на грани ввязаться в драку, не побрезговав собственноручным рукоприкладством. Не нужно говорить, что моя внутренняя тварь наслаждалась крохотной победой, ведь вывести могущественного зверя на эмоции крайне сложно.
— Милена еще не сказала, кого выбрала, — попытался вразумить Роберт.
— Я знаю,
Часть 2 Глава 24
— Роберт, — разволновалась, вцепившись в сидение хокера.
Комната явно пустовала. Нервно коснулась повязки, но предостерегающий шик заставил остановиться:
— Тшш, милая, — шелестел Демьян с угрозой. Замерла, боясь даже пошевелиться: ясно видела даже через повязку, что зверь подступал точно лев перед решающим рывком. — Не снимай…
— Ты не посмеешь меня тронуть, — шикнула, будучи совершенно в этом не уверенной.
— Почему? — уточнил холодно Градов.
— Я беззащитна, напугана и… не для тебя! — на последних словах даже чуть повысила голос.
— Вот это абсолютная ложь, жуткое создание.
— Демьян, — смягчила тон и на миг потеряла дар речи, ощутив зверя совсем рядом, буквально нос к носу. О, черт! Как же я дурела от его запаха; его возбуждения и своей слабости. Даже поцелуя не надо, чтобы лишиться чувств. Я уже была на грани обморока. И тварь это знала. Пользовалась своей силой и моей растерянностью. — П-прошу…
— Я не говорил, что не имею права быть одним из претендентов, — шуршал голос с хрипцой на ухо, будоража вулкан в моей душе и волнуя, женское либидо до яростных спазмов.
— Ты обещал, — жалобно простонала, понимая, что уже проиграла битву, о которой не догадывалась и на которой оказалась вопреки здравому смыслу.
Затаилась, натянутая точно струна, что осталась одна на скрипке, и которой вот-вот коснется смычок мастера. Всхлипнула, когда по моему подбородку нежно скользнул палец Градова, оставляя трепетную дорожку на скуле в направлении виска. Меня лихорадило, дыхание обрывалось — судорожно замирала, чтобы тотчас жадно глотнуть кислорода, наполняющего грудь до болезненного спазма. Даже понадеялась на совесть Демьяна — что он будет хорошим мальчиком, и снимает повязку, но уже в следующий миг другой палец лег на мои губы.
Сначала ласково и осторожно, вырисовывая только известные Градову рисунки, заставляя трепетать. А потом с непонятной жестокостью и грубостью, словно пытался стереть с них отпечатки других, кто осмелился сегодня меня целовать.
Было откровенно неприятно и даже больно. Задохнулась от переизбытка чувств и обиды, но вместо того, чтобы укусить, отвернуться или выплюнуть негодование, поймала губами палец Демьяна. Секунду держала во рту, мягко пососала и слегка с ним поиграла языком.
Зачем? Да дура видимо, и я, и та поскудная тварь, что во мне сейчас хозяйничала, ощутила пусть и незначительную, но силу над зверем напротив. Как бы он не скрывал своих чувства, он сам дрожал. От неуправляемой ярости, неумной злости, разъедающей ревности и дикого желания.
Едва ему это не высказала в лицо, но Демьян не позволил.
Мгновение — и рот опалило жаром. Дерзкие губы сминали мои, доказывая, что они истинные хозяева положения, а поцелуи остальных мужчин — лишь жалкая попытка затмить ласки моего господина и повелителя.
Какая же это ломка для слабого,
— Демьян! — наш разыгравшийся блуд оборвал возмущенный возглас Роберта. — Мила, что вы делаете?
— Это он! — сразу же попыталась оправдаться, задыхаясь от нехватки кислорода, продолжая цепляться за плечи мучителя. — Ты же знаешь, что я сама невинность, — но при этом крепко вжимаясь в господина моего тела и рассудка, обвивая ногами его торс.
— Уж, да, — запнулся Вихтерев.
— Выйди, — облил холодом Демьян, явно адресуя реплику Роберту и припадая с жадностью к моей шее.
— Нет, — упорствовал врач, — даже если силу применишь, — с расстановкой убеждал. — Ты должен угомонить зверя, Демьян. Ты поклялся, что позволишь Милене быть счастливой с другим.
— Ро-бе-р-рт, — отчеканил с угрозой Градов, дыша точно паровоз — его дыхание обжигало лицо и шею. Это было так мощно и внушительно, что даже мой зверь вздрогнул и был готов вмиг забиться в угол, чтобы не видеть ярости господина. — Не будет она с другим счастлива!
— Дай шанс, раз обещал, — смягчил напор Роберт.
— Она сделает несчастными много людей разом, а потом себя будет презирать…
— Это за что? — вклинилась робко в разговор, продолжая все также сидеть во тьме, но в такой сладкой, что уже и света белого было не нужно.
— За неверность мужу, милая, — шепнул в губы Градов и зубами потянул за нижнюю губу до моего болезненного скуления: «А-а-а». Я забарахталась, в попытке избежать новой жестокой экзекуции.
Демьян отпустил. Во рту тотчас ощутила сладковатый привкус собственной крови. Приложила ладонь к больному участку.
— На память, — подытожил сухо Градов. Секунда и сорвал с меня повязку. Сощурилась, привыкая к скудному свету комнаты, пока не застыла под пристальным взглядом мучителя, который склонился, водрузив руки на сидение хокера по обе стороны от меня. Несколько минут гипнотизировал мутными от вожделения глазами, а потом пророкотал: — Прежде, чем проходить последние этапы, взвесь все за и против. Стоит ли игра свеч? За неверность мужу оборотни убивают.
Теперь ясно осознала, что Демьян не даст мне жизни. Он для этого слишком самолюбив, эгоистичен и крайне непорядочен.
— С чего ты взял, что изменять буду? — уточнила осторожно.
— Поверь, — прогулялся жадным взглядом по моему лицу и чуть дольше задержался на горящих губах, которые пыталась закрыть рукой. — Я приложу все усилия, чтобы тебя трахнуть. Пока сражаюсь со зверем, как могу, но зная его природу, утверждаю, это временное явление… мое воздержание. Скоро тварь взбелениться, и я тебя возьму, наплевав на всех и вся. Зверю будет все равно, желаешь ты его или нет. Замужем ты, овдовела пять минут назад, месячные у тебя, дети рядом. Инстинкт побороть невозможно, как бы Роберт не искал лекарства и не пичкал тебе препаратами, — убеждал ровно, четко, словно сбивал в мою голову простую истину, в которой я, глупая женщина, посмела усомниться. — И это взорвет наше общество, разобщит клан… грянет война! — заключил мрачно, но так, чтобы очнулась от ступора, куда неблагоразумно впала.