Фантош
Шрифт:
— Ты неисправима, Лера! — проворчал Кир. — Лучше не напрашивайся, а то будет как в тот раз.
— Ну и что, я, может, и хочу как в тот раз, — пожала я плечами и с удовольствием отметив, как замелькали искры в его глазах, спрыгнула с кровати, удрав в душ. Пусть мучается, морда шерстяная.
На кухне Кирилл занял стул у истыканной стены, к слову, на это место никто и никогда не садился почему-то.
— Ты вкусно готовишь. Кто научил?
— Повар в па… в ресторане Клима.
— Понятно. Хороший повар, — спокойно отреагировал Кир на упоминание его врага.
И вот наконец
— Кир, это одна из двух комнат, где она еще ничего не разгромила. Зря ты ее сюда пустил! — улыбаясь, сказал Илья.
— Ошибаешься, она единственная, которую Лера не разгромила, — сказал Кир, мельком глянув на меня. У него сейчас действительно глаза улыбались или мерещится?
Я решила, что это самый лучший шанс для меня, и, пока парни увлеклись разговором, я потихоньку выскользнула за дверь и закрыла их там торчащими в замке ключами.
— Лера! — послышалось из-за двери рычание трех зверей в клетке. — Открой немедленно!
Я не знала, смогут ли они выбраться, если я не вернусь, но была уверена, что не смогут, если я их отпущу к Климу. И, не слушая их грозные ругательства, нашла ключи от машины Ильи и второй раз в жизни села за руль автомобиля.
Глава № 24
Я был во власти эйфории уже пару часов. Меня не отпускали ощущения безмятежного счастья. Дорвавшись до желанного, налетел и овладел как сумасшедший, терзал ее губы, пока не сдалась, пока не перестала сопротивляться, подчиняясь мне и своему желанию. Кажется, я хотел всего одновременно — смотреть на нее, гладить и тискать в объятиях, целовать налившуюся грудь и манящие губы. От ее прикосновений и сладкого тихого стона мозг отключился полностью. Казалось, начнись сейчас ядерная война, меня бы это не остановило. Но и потом меня почему-то совершенно не волновало, что я забыл о защите, что могут быть последствия от такого необдуманного поступка. Все было неважным, менее значимым, чем то, что я испытывал, находясь рядом с Лерой. Сомнений не осталось, она для меня важна как воздух. Мне совершенно было не важно, чья она дочь, и я, видимо, сам себя обманывал, будучи уверен, что ее увлеченность не меньше моей.
Мысли, что ночью придется уехать, меня убивали, но я не хотел омрачать ими эти несколько часов, воплотившихся в жизнь из моих фантазий. И ее близости и голоса из моих снов почти каждую ночь там, где меня чуть не отправили на тот свет свои же.
Пока Лера кружила по кухне, я опять унесся в фантазии, потому что мне не хватило. Я нагло раздевал ее взглядом и уже разложил ее на столе и нагнул к подоконнику, и…
— Приятного аппетита, господин Скоморохов, — нежным голоском пожелала моя жизнь или моя погибель — пока непонятно. Но члену похер, он сразу дернулся, почуяв свою женщину рядом.
— Сумароков Кирилл, ну или… — Соколов Евгений, — поправил я, потому что хотел закрыть этот вопрос, объяснив, почему я ее обманул.
— Да без разницы. Все равно
Лере явно это не нравилось, что во мне вызвало обратные чувства. Мне было до безумия радостно, что она не хочет расставаться. Но грустила она недолго и со словами «я сейчас» убежала в свою комнату, вернувшись, с робкой улыбкой протянула мне свой рисунок, на котором была моя счастливая рожа.
— У меня получилось нарисовать именно твою улыбку. А до этого все выходили как будто чужие, приклеенные. Я… дарю тебе этот портрет.
— Спасибо. Ты очень талантлива. А ты можешь нарисовать мне себя?
— О, нет! Только не это, — замахала руками Лера, нахмурившись. — Никогда в жизни!
— Почему? — спросил я, и хоть у меня уже была сотня ее фото и видео, я расстроился, что себя она не хочет написать.
— Отстань. Мы идем смотреть твой мозг или нет?
— Идем.
Как я пропустил этот момент, когда Лера вышла из лаборатории, не понял. Я так хотел ей показать тот удивительный мир, который можно увидеть в своем первозданном совершенстве. Так хотел, чтобы она поняла и приняла меня таким странным и с херовой тучей недостатков.
— Кир, ты вышел, что ли? — съязвил Илья, поняв, что я не слушаю, о чем они говорят с Джексоном.
— Я говорю, это непохоже на ее очередную шалость. Я слышал, как моя машина завелась, — настойчиво врывался мне в ухо Илья, а я все никак не мог расшифровать ее последний взгляд на меня, прежде чем закрылась дверь.
— Да. Пойдем. Двигайте стеллаж, — кивнул я им на громоздкую махину, сваренную из толстого металла, и на возмущенные взгляды пояснил: — У меня ранение.
— Покажи, — тут же всполошился Джексон и ни на какие уговоры не поддался, нацепив наушники и не глядя мне в глаза. Этому приему он научился почти сразу, как со мной познакомился, а вот Илюха все пытался научиться не поддаваться и все чаще уже выходил из неосознанного состояния быстро.
— Смотри, только быстро! — рявкнул я.
— Да ладно, есть время еще, — разрешил Илья.
Джексон с маниакальным удовольствием принялся за любимую работу, видимо, скучает по рваным ранам или спешит применить навыки в пошиве штор на ком-нибудь.
— Нам на базу американцы привезли одну интересную вещицу неизвестного происхождения. Где они ее откопали, не знаю, но инструкции к этому странному оружию не прилагалось. И они в лучших русских традициях решили изучить механизм методом тыка. Так вот, расхуярило полбазы в винегрет, а мне посчастливилось гулять рядом и получить свой осколок. Хорошо хоть по касательной, только мягкие ткани снесло и жизненно важный орган не зацепило.
— Какая удача, — восхитился Илья, сильно переигрывая, — верхнюю башку-то давно снесла Валерия Климовна или как ее там по батьке? Хоть что-то еще функционирует.
Заменив повязку и поболтав о всякой ерунде, мы вспомнили, что пора ехать. Отодвинув железные стеллажи, мы думали, что выбраться через старый вход в это помещение на улицу будет легче легкого. Но забыли, что сами же и обшили дом облицовочными панелями сразу, как сделали вход через бассейн. И теперь оказалось, что времени у нас не то что в обрез, его вообще почти не осталось.