Фараон и жрица

Нимат потянулась размять усталую спину. Время клонилось к вечеру и лучи заходящего солнца лениво скользили по ее худенькому телу. Девочка стряхнула зерновую пыль с рук. Пол дня она перетирала на большом камне пшеницу для того, чтобы сделать хлеб. Это было последнее оставшееся зерно в доме. Что потом делать, Нимат не знала. Отец беспробудно пил и совсем не приносил денег. Поднявшись с земли, девочка подошла к своему крошечному огородику на заднем дворе. Немного репы и огурцов она сможет собрать на ужин. Поколебавшись, Нимат сорвала последний пучок зелени и пару луковиц. Очень хотелось есть, и она решила приготовить похлебку.

Становилось

прохладней. Нил разлился совсем недавно, и основное население Фив работало на полях. Прекрасный город считался важнейшим в Кимет. На берегу великой реки находился главный замок фараона. Множество храмов разных богов посещал правитель, но особенно почитаем был храм Калабша, посвященный богине Исиды – богине истины, гармонии и закона. Когда-то семья Нимат считалась зажиточной. У них был надел земли у самого берега, скотина и домашняя птица. Все было замечательно, но боги больше никак не одаривали семью детьми. Наконец мать забеременела, и жрецы пророчили мальчика. Отец, Ахмос был безумно рад и ждал с нетерпением появления наследника. Но случилось несчастье. Торговец вином нес огромную амфору и, не заметив женщину, сильно толкнул ее в живот. Тея упала, и из ее лона полилась кровь. Ахмос призвал лучших врачей Фив, но те только разводили руками. Они остановили кровотечение, но плод в чреве погиб и теперь отравлял организм женщины. Мать умерла, а отец совсем впал в уныние. Он заливал горе вином и совершенно перестал заниматься хозяйством. Нимат в то время исполнилось десять. Она еще помнила смех матери и отца, ласковые руки, гладящие ее по голове. Тея не давала отцу сбривать волосы дочери. Она заплетала их во множество тоненьких косичек, и те черными змейками падали на плечи. Постепенно хозяйство скудело, отец относил все к ростовщикам, а деньги пропивал. Последнее, что он отдал за долги, была земля. Так для Нимат настали темные времена бедности. Малютке пришлось все тащить на своих худеньких плечах. Она старалась подработать, помогая на полях пожилым египтянам и принося им напиться в жаркие дни, чтобы хоть как-то прокормить себя и непутевого родителя. Этих скудных доходов едва хватало на горсть зерна и самое необходимое. Нимат перешивала по ночам одежду матери, чтобы ей было в чем ходить. Она стирала и готовила, убиралась в доме, работала на своем огороде. Отец как будто перестал замечать ее. Он уходил на целый день, а потом приходил злой и пьяный и, поев, заваливался спать. Так произошло и в этот раз.

Нимат поставила на печь небольшой котел с водой, накрошила туда последние овощи и кинула горсть ячменя. Затем, быстро смешав тесто, испекла лепешки.

– Нимат! – услышала она крик отца. – Неси пожрать! Где ты там.

Вздохнув и еще раз помешав бурлившую похлебку, девочка налила несколько половников в миску. Захватив несколько лепешек, понесла в комнату. Там она поставила все перед развалившимся на ложе отцом.

– Вот ужин, – сказала она. – Это последнее. Завтра нам будет нечего есть.

Отец окинул ее осоловелым взглядом.

– Вот я и подумал об этом, – пробормотал он. – Скоро к нам придет важный гость. Прими его с почестями. И иди надень что-то более приличное! Бегаешь в отрепьях!

– Но ты мне давно ничего не покупал, – посмотрела на отца Нимат. – В чем же мне ходить.

– Теперь тебе будут все покупать, – отрезал мужчина. – Сейчас найди в вещах матери подходящее.

Он зачерпнул несколько ложек похлебки и сморщился.

– Что за гадость! Тьфу! Принеси мне лучше вина! – велел он.

– Откуда у нас вино? – удивилась Нимат. – У нас и зерна не осталось.

– Теперь у нас все будет, – заверил отец. – Только гостя

прими как следует. А вино я принес, целую баклажку. Она у порога. Неси.

Нимат подошла к двери и действительно увидела большую флягу с содержимым. Поднеся ее к отцу, девочка пошла в свою комнату. Там она надела наиболее приличный, оставшийся от матери калазирис. Белый сарафан на тонких лямках. Сполоснув лицо и подведя глаза синей краской тонкой кисточкой, девочка вытащила из тайника припрятанное украшение – изумительное ожерелье с огромным красным камнем посередине. Задумчиво посмотрев на него, она так и не стала его одевать. Если отец увидит украшение, то точно заберет и продаст. Нимат завернула ожерелье в тряпицу, убрала его обратно. Это было ожерелье, переданное ей перед смертью матерью.

– Доченька, – говорила ей мама. – Береги его, никому не отдавай. Только своей дочери. Это ожерелье богини. Оно передавалось в нашем роду из поколения к поколению. Очень давно ожерелье было подарено самой Исидой моей пра-пра- бабке. Моя родственница была ее личной жрицей и не побоялась самого Себека, защитив собой богиню. Это украшение сделает тебя самой любимой и единственной для избранника. Когда-то ожерелье помогло мне завоевать твоего отца. Теперь украшение мне не понадобиться в этой жизни. Пусть оно оберегает тебя. – с этими словами Тея надела на шею Нимат украшение. Совсем скоро Ка покинул ее, и женщина ушла в загробный мир.

Посмотрев на себя в отполированное металлическое зеркало, Нимат поняла, что становится очень похожа на свою красавицу мать. Ее кожа, позолоченная солнцем, сияла, огромные черные миндалевидные глаза сверкали, полные розовые губы были подобны ягоде. Конечно, недостаток питания и усиленный труд не позволили фигуре подрастающей девушке налиться спелости. Ее ключицы выпирали, острые лопатки проглядывали сквозь тонкую ткань. Грудь только начала формироваться, и острые соски торчали сквозь лямки калазириса.

На улице потемнело. Сумерки наполнили дом тенями. Нимат зажгла несколько светильников. Приходилось довольствоваться жировыми свечами, вставленными в тростник. Они сильно чадили и не давали много света, но стоили дешево.

За столом ее поджидал отец и какой-то неприятный тощий старик с торчащей козлиной седой бородкой. Масляный взгляд старика остановился на груди девушки.

– Да она еще совсем ребенок, – возмутился гость. – У нее и груди совсем нет!

– Будет, – пообещал Ахмос. – Откормишь и вырастет. У нее недавно и краски пришли. Так что можешь не сомневаться, она вполне готова для замужества.

Нимат стояла молча и не хотела верить своим ушам. Отец отдает ее этому старику?

– Подойди сюда, девочка, – ласково подозвал гость.

Нимат послушно приблизилась.

– Меня зовут Ментуии, – произнес старик. – Моя главная жена стала стара и не может выполнять свои обязанности. Поэтому я беру тебя. Ты будешь ублажать меня в постели, помогать по хозяйству и рожать мне детей. И помни, неповиновение неприемлемо, а послушание получит вознаграждение.

Ментуии сжал пальцами сосок девушки. Та чуть не вскрикнула от боли.

– Тебе понятно? – грозно спросил старик. Нимат кивнула, глотая подступившие слезы. – Иди, собирай вещи! – приказал жених. – Я забираю тебя сейчас.

– Ты не пожалеешь, Ментуии, – заверил Ахмос. – Она все по дому умеет, и вырастет красавицей, как ее мать.

– Посмотрим, – Ментуии встал. – Сколько я за нее должен?

– Договаривались на десять серебряных монет, – заискивающе произнес Ахмос.

– Ты мне был должен за вино, – заметил старик. – Но я добрый. Лови!

Он кинул на стол монеты. Ахмос кинулся их собирать.