Фараон
Шрифт:
— Да мой царь, — кивнул воин.
Военные были не сильно довольны моими словами, но виноваты в этом были сами, поскольку в самом начале тренировок заявляли, что никакие дополнительные проверки с моей стороны не нужны, они с внедрением сигнализации для управления колесницами разберутся сами. Не дети ведь. Вот сейчас и посмотрим, как они с этим без меня справились.
— Дальше. Лутфи, — я обратился к единственному здесь присутствующему темнокожему вождю, которого египтяне посадили отдельно, отказавшись сидеть с ним за одним столом. Я не стал
— Да мой царь, — коверкая слова, ответил он с сильным акцентом, но хотя бы понимал он много лучше, чем говорил.
— Ты со своими воинами встанешь как раз за пригорком, чтобы набегающие воины уткнулись в вашу стену щитов и копий всех трёх когорт. Увижу, что кто-то побежит, даже из новичков, наказаны будут все.
— Слушаюсь царь, — склонился он.
— Ментуиуи, — повернулся я к военачальнику, — ещё раз, колесницы только обстреливают войско нубийцев. Ваше дело выстрелить и отъехать, чтобы не получить в ответ. Ясно?
— Да мой царь, — склонился и тот.
— Всем ясны их роли на завтра? — спросил я, глядя прямо в глаза людей.
Военные нехотя, но кивнули, им явно хотелось сделать всё привычно и логично по их мнению, но с моим авторитетом спорить пока не могли.
— Тогда передайте мои слова своим людям и всем приказываю отдыхать, — распустил я военный совет из не совсем довольных людей.
— Лутфи задержись, — приказал я нубийскому вождю.
Он недоумённо на меня посмотрел, но вернулся на свой табурет.
— Мы это с тобой никогда ранее не обсуждали, но если ты решишь меня завтра предать, то я хочу дать тебе шанс, сделать это сегодня и сейчас, без каких-либо последствий, — спокойно сказал я, вставая перед ним, — я отпущу тех, кто хочет вернуться домой, к их семьям, поскольку завтра со мной выйдут сражаться только те, кто мне предан.
Темнокожий вождь с приплюснутым нубийским носом и маленькими глазами, внезапно опустил голову, стараясь не смотреть на меня.
— Ты хотел предать, — отчётливо понял я по его смущённому виду и что не зря затеял этот разговор. Ведь у меня были сомнения в этом и ради их проверки я и позвал его на этот военный совет.
— Там наши семьи, наш народ, — развёл он руки, — я сам из Шеллала царь.
— Сколько уйдёт с тобой? — я был разочарован, столько приложил усилий к их обучению и всё зря. Хорошо, что они кочевников в мини-легионе успели хоть чему-то обучить за это время.
— Семьдесят человек, тридцать обязаны тебе жизнью и имеют семьи в поместье, они останутся, — он ответил, стараясь по-прежнему не смотреть мне в глаза.
— Когда ты выйдешь отсюда, то прикажешь всем кто уходит, снять с себя одежду и положить оружие на землю, — приказал я, — вы вернётесь домой так, как пришли ко мне: без всего, нагие и потерявшие гордость. Если ослушаетесь, в спины вам полетят стрелы.
Лутфи снова кивнул.
— Иди, завтра мы встретимся с тобой уже врагами.
Он опустив голову, поднялся
— Мой царь? — ко мне подбежал встревоженный Ментуиуи, — что происходит?
— Лутфи не захотел служить больше мне и я его отпустил, — я спокойно пожал плечами.
— Но Твоё величество! — удивлённо воскликнул военачальник, непонимающе смотря на меня, — он ведь расскажет о наших планах врагу!
— Я сильно на это надеюсь, — я спокойно посмотрел на него, — поскольку мы всё теперь делаем по-другому.
Ментуиуи изумлённо на меня посмотрев, отшатнулся и тихо проговорил.
— Ты знал, мой царь! Знал, что он хочет предать и поэтому позвал его на совет.
— Предполагал Ментуиуи, — поправил я его, — как видишь, проверку он не прошёл.
— Тогда прикажите мой царь, мы застрелим их пока они не воссоединились с врагом! — предложил он второй вариант.
— Нет, пусть идёт и если узнаю, что хоть одна стрела будет пущена им в спину, сам расправлюсь с нарушившими мой приказ. Обещаю, что их Ах никогда не достигнет загробного мира.
Военачальник посерел и бросился давать указания и только после этого снова вернулся ко мне в сопровождении тех, с кем я недавно совещался. Было видно, как на ходу он пересказывает им мои слова.
— Мой царь, — все уважительно низко поклонились.
— Поскольку обоих командиров пехоты у нас больше нет, то завтра я лично встану в ряды легиона, — оповестил я их, — прослежу, чтобы нас не предал кто-то ещё. Мне нужны будут десяток крепких парней, чтобы мне под ребро в этой толчее не сунули нож.
— Они у вас будут мой царь, — склонился Иамунеджех, — тридцать преданных и надёжных воинов.
— Отлично, тогда мы внесём кое-какие коррективы в наш первоначальный план о котором слышал вождь нубийцев, — тихо сказал я, — врага встретит только одна когорта, которая будет делать вид, что всё время отступает под давлением врага в лагерь, а потом и из него. Две остальных будут ждать нас за лагерем, вон у того холма.
— Мы отдадим им лагерь? — удивился Иамунеджех.
— Да, поэтому заранее уберите обоз из него, оставив в шатрах только вино и еду. Ну и для видимости немного оружия и металла, чтобы они отвлеклись на его собирание.
— Но зачем нам отдавать нубийцам лагерь? — не понял Ментуиуи моего плана.
— Я так хочу, — сделал я вид уверенного в себе человека, хотя сам ну вообще не был уверен в том, что хоть что-то из придуманного мной сработает. Но я не хотел отдавать власть военным в самом первом бою, именно здесь будет решаться насколько серьёзно они будут в дальнейшем ко мне относиться. Ведь если я проиграю или выставлю себя дураком, то в лицо они мне этого конечно не скажут, но дальнейшие приказы смогут совершенно точно игнорировать, а бегать за каждым потом было себе дороже, поэтому первую битву я решительно взял под свой полный контроль.