Фаргал. Трон императора
Шрифт:
Колесница двинулась.
Но ни стражники, ни палач не приступили к делу, пока спины последних латников не скрылись за башней Городского Совета.
А тем временем человек с золотым браслетом на руке коснулся плеча законника.
— Справедливый! — негромко произнес он. — Нельзя ли немного повременить с этим? — Он указал на помост.
— Царь сказал: да свершится справедливость! — напыщенно отозвался законник.
— В отсутствие царя справедливость здесь — ты, — вкрадчиво заметил человек с браслетом. — Я — помощник Управителя Царского Гладиаторского
В глазах законника блеснуло понимание.
— Что ж, — важно сказал он. — Закон позволяет передавать преступников на Гладиаторский Двор! По воле царя! Сказано же: осужденный может быть отдан на галеры или использован иначе, чтоб смерть его послужила Карнагрии!
— Остается один вопрос… — законник многозначительно взглянул на помощника Управителя. — Можешь ли ты, мой господин, выступать от имени царя?
— Не думаю, что это — вопрос, — отозвался его собеседник, коснувшись своего браслета, а потом, как бы невзначай, положив на колено законника золотую монету. — Но поторопись, справедливый! Если ему отрубят кисть — придется повесить беднягу! Калека мне ни к чему!
Замечание поспело вовремя: рука осужденного уже была прижата к почерневшей, иссеченной ударами колоде.
— Стой! Остановить! — закричал законник.
Палач опустил меч, удивленно оглянулся.
Стражники отпустили приговоренного, и он выпрямился. Лицо по-прежнему не выражало страха.
— Приведите его сюда! — приказал законник.
А когда это было сделано:
— Объявляю преступника царским рабом!
Толпа разочарованно вздохнула.
— Клеймить сейчас? — законник повернулся к помощнику Управителя.
— Да, сделай это! — кивнул тот.
— Палач! Царское клеймо!
Палач сходил к помосту и вернулся с молотком, склянкой и дощечкой шириной с ладонь, с одной стороны дощечки густо торчали иглы.
Палач приложил иглы к плечу осужденного, ударил молотком. Брызнула кровь. На худом лице юноши не дрогнул ни один мускул.
Тряпкой палач смахнул кровь, потом обмакнул лоскут в черную жидкость в склянке и прижал к окровавленному плечу.
Лицо приговоренного осталось неподвижным, но зрачки расширились и на узком высоком лбу выступило несколько капель пота.
Помощник Управителя удовлетворенно улыбнулся. Не зря он выложил за парнишку целый золотой!
Палач одел на запястье правой, той, что должна была быть отрублена, руки юноши стальное кольцо с цепью в два локтя длиной, запер замок, а ключ передал человеку с браслетом.
— Дать тебе стражников, господин? — спросил законник.
— Управлюсь! — сказал человек с браслетом, принимая второй конец цепи.
Законник не усомнился. Помощник Управителя был на голову выше и вдвое массивнее нового царского раба. И вооружен изрядных размеров мечом.
— Старшина, следующего! — провозгласил законник.
— Пойдем, парень! — сказал здоровяк, натягивая свой конец цепи. — Не горюй, тебе всяко получше, чем ему!
И кивнул в сторону помоста, над которым раскачивался труп.
Юноша промолчал. Серые холодные глаза. Непроницаемое лицо, покрытое грязью и свежими ссадинами.
«То, что надо!» — еще раз похвалил себя помощник Управителя.
И они покинули площадь.
Император Карнагрии соскочил
Ашшура. За ними лежала облачная страна богов. Жрец гордо выпрямился. Сейчас он от имени Великих приветствовал царя и не ему, а императору следовало склонить голову. Фаргал отвесил ритуальный поклон и, не дав жрецу разразиться речью, решительно направился в храм. Для него, Фаргала, боги делились на земных, таких, как Яго, Аш и кое-кто еще; и небесных, вроде Ашшура. Последние в дела людей практически не вмешивались, поэтому царь не считал нужным уделять им больше положенного законами Карнагрии.
Глава четвертая
Помощник Управителя Гладиаторского Двора и новый царский раб остановились у высоких бронзовых ворот, которые подпирали два стражника.
При виде человека с браслетом, один из них вяло салютовал и без спешки отодвинул засов.
В глазах новоиспеченного раба на миг вспыхнул интерес: не так часто встретишь ворота, которые запираются снаружи.
— Заходи! — помощник Управителя подтолкнул юношу в спину.
За воротами оказался просторный двор, вымощенный булыжником.
Пустой, если не считать раба, шаркающего метлой по камню, и мальчишки, драившего медный котел у сточной канавы.
Бронзовые ворота с хорошо смазанными петлями бесшумно сомкнулись позади. Помощник Управителя решительно зашагал к строению у дальней стены. Подойдя, он толчком распахнул окованную железом дверь и знаком приказал своему подопечному: входи!
Они оказались в небольшой светлой комнате с овальными окнами. Мужчина достал ключ из кармана на поясе и снял с юноши цепь.
— Меня зовут Хар-Руд! — сообщил он. — И ты можешь звать меня: Хар-Руд. Наедине. В иное время: господин Хар-Руд! Кстати, — он усмехнулся, — я до сих пор не знаю, умеешь ли ты говорить?
— Да.
— Хорошо. Может, у тебя и имя есть?
— Да, — сказал юноша гордо. — Кэр, мое имя!
— Кэр? — удивленно переспросил помощник Управителя. — А я думал, ты — эгерини? [3]
— Почему? — спросил юноша.
— Время твоих вопросов еще не настало! — строго произнес помощник Управителя. — Есть хочешь?
— Да. Очень!
«Нет, ему не больше пятнадцати!» — подумал Хар-Руд.
Он приоткрыл дверь, что вела внутрь дома.
— Мукэ! — рявкнул он. — Подай мне еды на двоих! И пива! Нет! Принеси-ка лучше два кувшина розового вина, того, что осталось с ночи! И не допусти Ашшур, чтоб вина стало меньше!
3
Эгерини — уроженец соседнего государства Эгерин. Точно так же, как фете — уроженец Фетиса, а сокт — житель Священных островов Сок. Более подробно см. приложение.