Фармацевт
Шрифт:
Закончив разговор, снова отправился в квартиру. Там за это время ничего не изменилось. Баба Груня, казалось, мирно спала в своей постели.
Сняв одеяло, я перевернул тело старушки на спину. Похоже, сделал это во время, потому, что на её правой щеке уже появилось трупное пятно. Скрестив руки на груди, я перевязал их бинтом, то же самое сделал и с нижней челюстью. Поправляя подушку, немного её приподнял и увидел, что из разошедшегося шва перины, что-то выглядывает. Какой – то сверток.
Любопытство, как
Развернув, обнаружил в нём не только несколько пачек дореформенных банкнот, но и четыре пачки вполне современных двадцатипятирублевок. Видимо баба Груня не смогла обменять старые деньги в 1961 году и хранила их, так, на всякий случай.
– Блин! У меня же дверь не закрыта! – вспомнил я и понесся ёе закрывать.
После этой нечаянной находки, меня одолела жажда кладоискательства.
Кроме десяти тысяч рублей в четырех пачках, я нашел еще несколько заначек, в белье, под газетой в ящике стола. Но тамошние суммы были на порядок меньше, всего на тысячу семьсот рублей.
Все эти деньги я со спокойной совестью приватизировал. Кто первый нашел, того и тапки.
Через час в дверь постучали. Когда я открыл её, в квартиру вошла мама.
– Ты, как тут сынок? Не очень страшно было? – встревожено спросила она.
Я слегка улыбнулся.
– Мама, я же все-таки медик, хоть и начинающий, с чего бы мне трупов бояться?
– Ох, ну ладно тогда, получается, я зря переживала, – как-то сразу успокоилась мама и прошла в комнату.
– Витя, кто тут уже побывал, – спросила она, увидев подвязанную челюсть и руки бабушки.
– Никто, – поняв причину вопроса, – пришлось ответить мне. – Я сам все сделал.
– Молодец, – всхлипнув, сказала мама и заплакала.
Константин Федорович Маркелов, с недавних пор мамин ухажер, зашедший вслед за ней в квартиру, успокаивающе погладил её по плечу.
– Валюша, успокойся, не плачь. Агриппина Маркиановна легко умерла, во сне и прожила почти девяносто лет, дай бы бог так всем прожить.
– Ты не понимаешь, – все еще всхлипывая, ответила мама. – Баба Груня последняя из старых родственников. Всё, теперь в родне только сверстники остались.
Через несколько минут, по-хозяйски оглядевшись, она заявила:
– Так, мужчины, попрошу вас немного погулять, а я начну обмывать покойную.
Глянув друг на друга, мы с Маркеловым пошли на выход.
Погода на девятое мая выдалась отличная. На улице гуляло множество людей. Из репродукторов на крышах звучали песни военных лет, кругом слышался смех и радостные возгласы.
И только мы с Константином выбивались из общего настроения.
– Поехали на кладбище, надо решить вопрос с похоронами, – неожиданно тот сказал мне и направился к, стоявшей
Я особо не удивился, так, как уже был в курсе, что Костя работает водителем в гараже обкома партии.
Все-таки, что значит должность! На кладбище он моментально решил неразрешимые проблемы, как найти и купить в праздничный день гроб, и нанять людей для копки могилы. Увы, настоящим бизнесом в похоронном деле в нашем городе еще не пахло. Возможно, в столице все это было поставлено на поток, но у нас обо всем нужно было позаботиться самим.
Решив большую часть проблем, и договорившись, что гроб уже сегодня привезут, мы поехали обратно.
Когда мы поднялись на второй этаж, дверь в квартиру была открыта настежь. Баба Груня лежала под кружевным покрывалом на кровати вытащенной на середину комнаты, а вокруг толпился народ. В основном это были соседи по подъезду.
Увидев нас, мама пошла навстречу, Костя не стал дожидаться вопросов и сразу доложил, что гроб и венки привезут ближе к вечеру. С машиной и копкой могилы тоже все решено.
В это время у двери послышался шум.
– Пустите меня, мне надо с тетушкой любимой попрощаться! – раздался надтреснутый голос Тамары Синицыной.
Растолкав старух, она остановилась перед нами.
– Что, Валька, радуешься, сука!? Свела тетушку в могилу и радуешься. Квартиру у меня отобрала своему выродку убогому! – выкрикнула она в лицо маме.
Упав на колени рядом с покойной бабой Груней, Тамара демонстративно зарыдала, потирая глаза, в которых не появилось ни одной слезинки.
– Тётушка, моя любимая, на кого же ты меня оставила, свою племянницу единственную! Я тебя лелеяла, пестовала, с рук кормила, но Валька, змея подколодная влезла между нами, обманула, против меня восстановила, а потом со свету сжила! Но ничего, найдется и на неё управа, за все ответит вместе со своим сыночком ушибленным! – бубнила она, безуспешно пытаясь заплакать.
– Может, милицию вызвать? – шепотом спросил Маркелов.
– Не надо, – хором ответили мы с мамой. – Пусть себе кричит. Присутствующие и так все это слышали не один раз.
Отрыдав положенное время, Тамара встала и, как ни в чём не бывало, деловито спросила:
– Завещание то у вас имеется?
– Имеется, – ответил я.
Соседи с жадным любопытством слушали нашу перебранку. Но если Тамаре это было в радость, то мы с мамой никакого удовольствия от перемывания грязного белья на людях не испытывали.
– Тогда покажите, – потребовала родственница.
– Покажем, не волнуйтесь, – сообщил я. – Время придет и покажем.
Больше в дискуссии по поводу наследства мы не вступали. Тем более что особого наследства, как такового у бабы Груни и не имелось. Денег, как вы понимаете, тоже не имелось, ни единого гроша.