Фармацевт
Шрифт:
Но в итоге, после моих язвительных ответов она успокоилась и больше с комментариями старалась не лезть. Еще бы, разве может двадцатилетняя девчонка на равных дискутировать с человеком на восьмом десятке. Но Лукьянова этого не знала, поэтому начала смотреть на меня с толикой уважения. Я же в своих словах старался особо не обижать непосредственную начальницу. Так что к трем часам дня, когда моя работа пятнадцатилетнего подростка должна была заканчиваться, Женя робко спросила:
– Витя, может, останешься до конца рабочего дня, поможешь мне с уборкой и обслуживанием
Естественно я согласился.
В пять часов у нас автоклавная сверкала, как наверно никогда в своей истории. Автоклавы тоже блестели оттертыми боками.
Я убирал инвентарь в кладовку, когда из бытовой комнаты меня позвала Женя.
Когда я зашел в небольшую комнатушку, медсестра протянула мне ножницы.
– Витя, разрежь, пожалуйста, завязку сзади на халате, там такой тугой узел затянулся, никак не могу развязать.
Под плотным сатиновым халатом у медсестры, похоже, кроме трусиков и бюстгальтера ничего не имелось, Наверно поэтому, когда я зашел ей за спину, чтобы глянуть на завязку, у Жени на щеках появился предательский румянец.
Отложив ножницы, попытался развязать затянувшийся узел. И в этот момент дверь в комнату распахнулась, и на нас уставился здоровый парень лет двадцати пяти.
Несчастная Женька буквально застыла соляным столбом, как дочери Лота и только тихо повторяла:
– Миша, это не то о чём ты думаешь.
Нахмурившийся парень, в конце концов, спросил у нас:
– А что вы, действительно тут делаете?
– Что делаем? Завязку пытаемся развязать, – сообщил я в ответ. – Но раз муж пришел, вот тебе ножницы и давай сам действуй.
Миша на автомате взял у меня из рук ножницы и одним махом срезал верхнюю завязку.
Полы халата немедленно распахнулись, оголив тощие плечи его жены.
Куда только делся соляной столб. Женя, придя к жизни, громко завопила:
– Мишка, дурак! Ты что наделал? А ты, Витька, убирайся из бытовки, я переодеваться буду.
Я вышел в автоклавную, а буквально через секунду за мной вылетел и Мишка.
Мы глянули друг на друга и одновременно засмеялись.
– Ты, это, на Женьку не злись, – примирительно сказал он. – Она с этой беременностью, сильно изменилась, То плачет, то смеётся. Переживала вчера вечером, что тебя взяли на работу, все лишнюю копейку хотела в дом принести. Сегодня, как зашел в автоклавную сразу понял, что новый санитар взялся за работу. Не думал, правда, что ты такой мелкий. Я то Женьку вчера предупредил, что приду на разборки, вот она так и перепугалась.
А, видишь, как неловко вышло. Ты уж извини, парнишка.
С этими словами он протянул мне мощную ладонь, в которой моя ладошка утонула полностью.
– Повезло, – подумал я. – Парень попался адекватный. Другой бы, не разбираясь, заехал в челюсть и все дела. Мда, очень крупно повезло.
Незаметно, в работе, прошли остатки июля, и уже близился к концу август.
Скоро, совсем скоро впереди ждет меня поездка в совхоз. А забот у нашей семьи хватало. В июле я успел еще раз сходить на речку с Карамышевой, а затем выходные дни были отданы заботам
После двадцать пятого августа мама собиралась на работу в плохом настроении.
Спросил её, в чем дело и нарвался на отповедь.
– Витька, я тебя не понимаю, ну ладно, устроился на работу, так работай, сколько тебе положено, с работы вовремя уходи, матери ведь тоже надо помочь! А ты, чем занимаешься? Разжалобила тебя беременная баба, поэтому торчишь в больнице допоздна, да за нее работаешь.
Считай, через неделю уедешь в совхоз на картошку, а мне прикажешь одной на нашем поле корячиться? Нет, так дело дальше не пойдет. Завтра, чтобы как штык дома был в три часа, начнем, благословясь, картошку копать.
Следующим днем я с утра огорчил Лукьянову тем, что сегодня уйду с работы вовремя. Ей, конечно, это не понравилось, но волшебные слова, мама ругается, сделали свое дело. Так, что в три часа я переоделся и заторопился домой. С мамы станется, вполне может отказаться меня кормить. Бывали уже инциденты.
Поднявшись из подвала в приемный покой, я оказался свидетелем небольшого спора у каталки с больной.
Дежурный врач, хирург, высокий молодой блондин с видом знатока из телевизионной передачи ходил вокруг лежащей без сознания молодой женщины. По его виду сразу было понятно, что никаких диагностических предположений у него не имелось. Поэтому он с надеждой смотрел на вещающую какие-то истины старушку-терапевта.
– Коллеги, – без всякого сомнения, у больной начало крупозной пневмонии. Все симптомы налицо, одышка, тяжесть состояния, к тому же больная находится практически в коме и недоступна контакту. Необходимо срочно сделать рентгенографию и переводить девочку в отделение интенсивной терапии. – Громко излагала она свои выводы.
Я смотрел на больную из-за спин докторов и медсестер и понемногу приходил к выводу, что скорая зря привезла больную в соматическую больницу. В психиатрию надо было её везти.
Я пролез между двумя докторицами и встал у края каталки.
– Коллеги, эту больную надо не лечить здесь, а срочно переводить в психиатрическую больницу. Уважаемая коллега права в одном, больная нуждается в лечении. Что же касается признаков пневмонии, их здесь нет. Зато главного симптома никто не догадался увидеть.
С этими словами я приподнял голову больной, и она осталась поднятой, как будто лежала на воздушной подушке.
– Как видите, коллеги, налицо типичный манифест шизофрении в виде кататонического ступора с восковидной гибкостью, гипертермией о чем свидетельствует только что продемонстрированный симптом Дюпре.
Так, что рекомендую вызвать психиатра для решения вопроса о переводе больной в психиатрический стационар.
Конец ознакомительного фрагмента.