Фарс-мажор 2
Шрифт:
– То есть ощущение абсолютной свободы пропало, а ощущения страха не появилось?
– Да, пропало ощущение, которое было при вашем предшественнике, – сказал я.
– Но ощущения страха не появилось? – еще раз уточнил он, казалось, размышляя над тем, что я говорю.
– Пока нет, – ответил я.
– А вы не думали, что я, может быть, такого эффекта и стремился достичь: чтобы одно состояние пропало, а другое не появилось?
– Не думал, – ответил я.
Он пожал плечами и снова сделался безразличным.
Председатель
Я подошел к председателю Мосгордумы Владимиру Платонову:
– А вы что думаете насчет Цицерона?
– Я не люблю, когда насилуют классику, – быстро ответил он.
– А разве цитирование является изнасилованием?
– Вот я юрист, – резко сказал господин Платонов. – А вы кто?
Я понимал, конечно, что любой ответ будет использован против меня. Но и молчать было не по-мужски.
– Я журналист.
– Ну вот видите! – обрадовался он. – Я-то и смотрю, что не понимаете разницы между насилием и изнасилованием.
– Так насчет Цицерона что? Ошибся или не ошибся?
– Вы даже не представляете себе, – воскликнул господин Платонов, – как может ошибаться личность! Охренеть можно! А вот коллектив людей уже не может.
– Совет законодателей, например?
– Вообще-то Совет законодателей может ошибиться, – признал господин Платонов. – Выйдет с решением к народу… Это будет…
– Групповое изнасилование?
– А с другой стороны, – задумался он, – вы знаете, как один человек может менять мнение целого коллектива? Я знал таких людей. Анатолий Собчак выступал – и менял.
– А Путин не может, что ли?
– Я в этом смысле предпочитаю жить воспоминаниями, – сказал Владимир Платонов.
Генералы и штатские, встречаясь между собой, долго и с удовольствием крепко целовались. Это не осталось без внимания солдат, стоявших поблизости от командирских палаток.
– А что это они все время целуются? – недоуменно спросил один.
– Так тут же баб нет… – пояснил ему другой.
Валентина Терешкова призналась, что не отказалась бы слетать на Марс. Я с большим удивлением убедился, что Валентина Терешкова не шутила.
– Понимаете, – сказала она, вздохнув, – молодой человек… Каждый из нас, кто хоть раз летал в космос, всю жизнь мечтает о новом полете. И не верьте тому, кто будет говорить вам, что это ерунда. Мечтаем! И я мечтаю.
– Скажите, есть ли жизнь на Марсе? – очень осторожно спросил я отметившую 70-летие
– Есть ли жизнь на Марсе, нет ли жизни на Марсе. Я вам точно отвечу на этот вопрос, только слетав на Марс! – кивнула она.
– А правда, что вы, говорят, готовы даже не возвращаться обратно на Землю? – поинтересовался я.
– А чего возвращаться-то? – спросила она, пристально глядя на меня. – Какой смысл?
Время от времени господин Путин пытался вслушиваться в то, что говорит министр регионального развития РФ Владимир Яковлев. Получалось не очень хорошо.
– Что будет нарастать? – вдруг начинал переспрашивать президент министра.
– Острота экологических проблем, – пояснял господин Яковлев. – Со временем.
– И это будет препятствовать?.. – неуверенно переспрашивал президент.
– Это не будет препятствовать, – отвечал министр. – Но и не поможет.
На полигоне учебного центра Сибирского военного округа один боец стал говорить президенту Путину, что ветераны Чечни не имеют таких льгот, как ветераны Афганистана.
– Справедливо, – сказал президент. – Надо подумать.
– Значит, будет? – переспросил пытливый боец.
– Я сказал, что это будет справедливо, – раздраженно сказал Путин. – Надо, конечно…
– Конечно, надо!
– Надо подумать.
Я спросил главу администрации президента, решен ли вопрос с его первым замом.
– Нет у меня первого зама, – как-то горько сказал господин Медведев. – Есть просто замы.
– И сколько?
– Два всего, – снова вздохнул он.
– А остальные?
– Какие остальные?
– Ну те, кто раньше были вашими замами?
– Они теперь помощники.
– Чьи?
– Не мои, – с каким-то уже опустошением сказал Дмитрий Медведев.
– А зачем было делать всех замов помощниками? – спросил я. – Разве это реорганизация?
– Так это же гораздо красивее! – пояснил Дмитрий Медведев.
– А я хочу спросить, заводить мне детей или нет, – озабоченно спросил президента Путина горнорабочий Нефедов.
– Заводи! – кивнул Владимир Путин.
– Для этого, к сожалению, должны заработать какие-то механизмы, – пожаловался Нефедов.
Поздно вечером в субботу, в тот день, когда агитация на Украине была запрещена и вся насилу успокоившаяся страна готовилась отойти ко сну, чтобы попытаться вздремнуть перед тем, как сделать свой окончательный выбор, в эфире оппозиционного «5-го канала» появились двое в черном: политологи Станислав Белковский и Глеб Павловский. Два сумрачных гения предвыборных технологий, встав напротив друг друга, долго рассказывали вертлявому ведущему и дремлющей Украине, что это было.