Фарш Мендельсона
Шрифт:
— Вы отдаете его первой встречной, вот так, без залога?
— Что поделать, я верю в честных людей, — и она с достоинством удалилась, оставив меня за столиком с изумрудной брошью в руке.
Домой я вернулась в прекрасном настроении, не переставая себя хвалить. Ай да, Эфа! Ай да, молодец! Подумать только, всего за несколько часов я умудрилась взять напрокат драгоценный камень, узнать массу полезной информации и пообщаться с удивительным человеком. Мне очень везло. Оставалось только получить мастер-класс в отношении взяток, и день можно считать на удивление удачным. А кто меня может научить
Однако на половине родственников не до вопросов. Честно говоря, не до ответов тоже. Посредине гостиной театрально рыдала Ольга. Рядом с ней смущенно топтался Федоров. Родственники разделились: на стороне Федорова воинственно застыли Соня и бабушка. Интересы Ольги представляли дед и дядя Фима.
— По какому поводу общий сбор? — я благоразумно заняла нейтральную позицию, проигнорировав тот факт, что завидев меня, Федоров приосанился и сделал шаг ко мне. Символический шаг, надо сказать.
— Федор Федорович отказывается жениться, — сообщил дед. — Мы пытаемся повлиять.
— И повлияем, — с угрозой пообещал дядя Фима. — Поиграл, понимаешь, с порядочной женщиной и бросил. Чуть двух детей сиротами не оставил.
Интересно, что здесь произошло, пока я разыскивала драгоценные камни напрокат? Неужели Федоров банально изменил. Вот этого, признаться, от него не ожидала! Стоп! Причем здесь дети-сиротинки?
— Ты в ответе за тех, кого приручил, — продолжал свою обличительную речь Фима.
Ольга благодарно всхлипнула. Соня и бабушка плотнее прижались к обманщику. Видимо, в качестве моральной поддержки. Как же он все-таки хорош, чертяка!
— Позвольте, но это не мои дети! — стал открещиваться Федоров. — Они — Ольгины. И вообще… Не понимаю, почему поднят именно здесь и сейчас вы подняли вопрос о женитьбе. Я подавал заявку на другую кандидатуру (тут он выразительно посмотрел на меня). И надеюсь, что эта кандидатура ответит мне согласием.
— Обманщик! — горестно просолировала жена моего третьего и, к счастью, бывшего мужа. — Ты на меня смотрел, слова ласковые говорил, детей пару раз в Зоопарк сводил. А теперь, значит, у тебя другая появилась!
— Ага! — расплылся в блаженной улыбке идиота Федор Федорович. — Появилась! Два дня назад. Стефания, в присутствии всех заинтересованных лиц я прошу вашей руки и сердца.
Час от часу не легче! Просто каннибал какой-то: руки, понимаешь, ему мало, теперь и сердце понадобилось. Глядишь, вскоре предъявит право собственности на мою нервную систему, и пошло-поехало. Почки, печень, Ю селезенка. Черт, как не вовремя он вылез со своим предложением! Ольга опять зарыдала, только еще жалобнее. Родственники синхронно повернулись ко мне: мол, видишь, как из-за тебя хороший человек убивается и никак убиться не может. Я почувствовала себя героиней сказки «Морозко». Захотелось сказать: бери его, Марфушенька-душенька в свои белые ручки, и будьте счастливы. А меня оставьте в покое. В этот момент мне был не нужен ни Федоров, ни Ольга. Я остро жаждала общения с Фимой. И чем скорее, тем лучше. Утро не за горами, а у меня еще взятки подходящей нет. Может, свернем матримониальные планы, хотя бы до завтра, а? Мое предложение не прошло, как, впрочем,
— Нет, Федор Федорович, — нахмурился дед в приступе родственной ревности. — Так не пойдет. Вам нужна Ольга, и точка. На всякий случай, мы проверили вашу психологическую и физиологическую совместимость. Вы — совместимы. Так что давайте закроем этот щекотливый вопрос и пойдем готовиться к свадьбе. И нечего смотреть на Эфу. Эта ягодка не для вас. На нее сегодня огромный спрос.
— Вы преступники! Вы разбиваете сердца! Вы манипулируете людьми! Вы… вы…торгуете телом! — ни к селу, ни к городу процитировал старую кинокомедию обиженный опер.
— Это наше тело! — парировал Фима. — Хотим, и торгуем.
Я поняла, что пришла пора вмешаться в дискуссию, иначе за последствия не ручаюсь. Дай волю, родичи такого нагородят, что вовек не расхлебаешь:
— Это тело (я ткнула себя в грудь) — мое. Следовательно, распоряжаться им буду я, и только я. Для особо непонятливых объясняю последний раз: замуж выходить в ближайшие пятьдесят лет не собираюсь. Это и вас, Федор Федорович, касается. И не надо сопеть: вы не в песочнице, а я не пластмассовое ведерко, которое у вас отобрали. Кстати, кто так предложение делает? Где кольцо с бриллиантом? Букет роз и путевки в кругосветное путешествие. Где романтика, я вас спрашиваю? Совсем мужики совесть потеряли: прошу руку и сердце. А взамен что?
— Рука и сердце, — пробормотал сконфуженный Федоров. — Мои.
— Невыгодный обмен. У меня пальцы длиннее и красивее, вам больше Ольгины колбаски подойдут, — огрызнулась я. — А теперь прощу прощения, мне срочно нужно поговорить с Фимой.
— Это заговор, — заверещала Ольга, — она сейчас дядю перетянет на свою сторону, и не видать мне мужа.
— Уймись, — дружески посоветовала я подруге по общему несчастью. — А то передумаю, и сама замуж за Федю выйду.
— Вот видите, он для нее Федя, — завелась Ольга по новой.
Когда мы с дядькой выходили из гостиной, я услышала, как все, за исключением хлюпающей носом Ольги, утешают Федорова:
— Не расстраивайтесь, Федор Федорович. Первый блин всегда комом. Второй всегда удается. Зачем вам Эфа? Она ведь стерва. То ли дело наша Оленька…
Может, они действительно правы: и Ольга с Федоровым созданы друг для друга? Тогда не буду мешать. Любовные треугольники не для меня. Из геометрических фигур мне больше импонируют ромбы. Пусть фрейдисты теперь повертятся, решая, что бы это значило.
— Ну и зачем ты мужика обидела? Что он тебе плохого сделал? — укорил Фима, пока мы поднимались на второй этаж.
— А что хорошего? — парировала я. — Сначала в любви клянется. Потом на другую смотрит. Слова ласковые ей говорит, чужих детей в Зоопарк водит. Ты считаешь это нормальным?
— У каждого свои недостатки, — уклонился от ответа дядька. — Федоров мужик неплохой, а то, что на других смотрит, так это пройдет, со временем.
— Ага, когда у него зрение будет минус двадцать пять, — усмехнулась я. — Ладно, Фима, оставим мою личную жизнь в покое. Не до нее сейчас. Я к тебе по другому вопросу. — И, дождавшись, когда он закроет дверь к себе в кабинет, выпалила: