Фартовое дело

Влодавец Леонид Игоревич

— Знаете, — сказала она на всякий случай, — я могу подождать…

— Ну и мы подождем, фрау… — сказала Дуська. — Мы ведь не фашисты, чтоб раненых пытать…

Ханнелора задремала.

— Пойти надо проверить, что Юрка не идет! — заволновалась Дуська.

— Не ходи, — сказала Зоя, — ему нельзя мешать…

…Вторую мину Юрка нашел и обезвредил под восемнадцатой ступенькой, и закончил работу, потому что уже стемнело. Он воткнул у последней проверенной ступеньки сухую ветку, поднялся наверх и вернулся в спецпомещение. Когда его впустили, Клава и Ханнелора спали, съев по второй порции манной

каши с немецкой пайковой тушенкой, а Зоя и Дуська заканчивали чистку оружия.

— Живой, слава Богу! — воскликнула Дуська, обнимая его. — Черт бы с ними, с этими минами… лишь бы живой был!

— Ну, чего ты… — сказал Юрка, виновато и смущенно отстраняясь. Ему почему-то было стыдно, что Зоя глядит на их с Дуськой объятия. С другой стороны, ему было неловко оттого, что непрошеные Дуськины объятия пробудили в нем воспоминания о ночи, и, не будь в комнате посторонних, то есть Зои, он скорее всего попытался бы еще раз пережить вчерашние впечатления…

— Две мины я снял, — сказал он нарочито равнодушно, — меньше чем пол-лестницы проверил… Неудобно, вниз головой висеть надо. Пожрать бы чего!

— Кашки манной поешь! — охотно засуетилась Дуська, наваливая Юрке полную тарелку каши с немецкой тушенкой. Налили ему и кофе.

— Спать не будешь! — предупредила Зоя. — Оно очень уж сон отгоняет…

— А я и не буду, — сказал Юрка. — Надобно изучить, что еще осталось, кроме нашего подвала… Я так прикинул, вроде бы бункер номер три по азимуту твоей избы находится. Опять же продсклад, если немка не врет… Манку откуда взяли?

— У Лоры в шкафу нашла… — сказала Дуська. Она не хотела, конечно, чтобы Зоя или даже Клава догадались о ее близости с Юркой, но все же ей было неприятно, что этот сопляк несчастный, один раз попробовав, так запросто отпихивает ее, женщину, которая его приняла ночью… И снова у Дуськи возникло подозрение: ходили Юрка с Зойкой долго, мало ли как могло быть… Впрочем, подозрение это тут же ушло в тень, потому что Юрка, пообедав, взял один автомат, подал другой Дуське и сказал:

— Пойдем проведаем склад… А ты, Зой, отдохни, посиди здесь. Оружие от немки подальше отодвинь.

Он взял фонарь, подобранный вчера на дороге, и, включив его, вышел в коридор. Дуська тоже взяла фонарь, из тех, что принесла Зоя, и пошла вслед за Юркой.

— Тола они богато натащили! — сказал Юрка, освещая сложенные в коридоре ящики, в которые были вставлены электрические запалы с обрезанными проводами. Миновали ящики, подошли к железной двери, ведущей в направлении бункера № 3. Поворот штурвальчика, и в свете фонаря возникла лестница, ведущая вбок от коридора и вниз. Прямо была еще одна стальная дверь. В пустом коридоре, освещаемом лишь двумя фонарями, гулко отдавались шаги и похрустывала под ногами штукатурка. Однако и здесь на полу были проложены провода, которые, несомненно, вели к ящикам с голом. Часть проводов уходила под стальную дверь, а часть сворачивала по лестнице вниз.

— Налево пойдем, — сказал Юрка, и Дуська пошла за ним беспрекословно. Они спускались по лестнице, путаясь в проводах, и Дуська воспользовалась этим, чтобы не слишком ловко споткнуться и вновь обнять Юрку.

— Юрчик… — обвивая парня руками, благоговейно прошептала Дуська. — Соскучилась я… День без

тебя прожила и соскучилась.

— Чего ты… — нежно припадая к ее груди, пробормотал Юрка. — Ничего же не случилось…

— Еще б не хватало… — вздохнула Дуська, целуя его в щеку. — Ты хоть понимаешь, что бы тогда было?

— Мало ли убивают, — произнес Юрка, — от мины смерть быстрая, долго бы не мучился…

— Ой, дурачок ты, дурачок! — покачала головой Дуська, прижимая Юркину голову к груди. — Ты бы не мучился, а я бы после этого сто лет мучилась… Мой ведь ты теперь, мой!

И Дуськины губы, влажные, горячие, жадные, стали целовать Юрку в лоб, в щеки, в нос, неустанно, бешено, яростно, словно хотелось Дуське выпить его без остатка… Наконец, она припала к губам мальчика, стиснула его в своих сильных руках, обхватила и сжала коленями…

Продолжив путь по лестнице, они наконец подошли к стальной двери. В эту дверь уходили провода. Она была только затворена, но не завинчена штурвальчиком. Отворив дверь, Юрка посветил фонарем внутрь помещения, из которого веяло ледяным холодом. Там по стенам шли трубы с намерзшим на них толстым слоем льда, а на стеллажах стояли ящики, картонные коробки, большие жестяные банки.

— Ну, тут и жратвы! — восхитился Юрка. — Консервов — на три полка!

— Масло, — сказала Дуська, заглянув в картонную коробку. — Десять кило, не меньше… Эх, пропадет ведь!

— Почему? — спросил Юрка.

— Тут ведь лед от холодильника-рефрижератора, насосы по этим трубам специальную жидкость гоняют… Электростанцию-то взорвали, значит, насосы не работают. Вон, с трубы капает… Дня два постоит еще и оттает…

— А мы льда с реки наносим! — сообразил Юрка. — У деда Ивана лед в погребе от весны до зимы лежал, и продукты не портились…

— И тут тола наложили… — высвечивая два ящика с подведенными к ним проводами, сказала Дуська.

— С толом тоже надо разобраться, — озабоченно сказал Юрка. — А то немцы не ровен час захотят свой объект с воздуха добить, чтобы нашим не достался. Положат тоннку — конец всем нам тут настанет! Сдетонирует… Даже если своды не пробьет.

Поднявшись по лестнице, Юрка, а вслед за ним и Дуська пошли не в сторону спецпомещения, а к железной двери, ведущей в противоположную сторону. За ней тянулся прямой коридор до другой такой же двери. В правой стене по ходу Юрки и Дуськи оказалась еще одна дверь, белая, с большим красным крестом.

— Медпункт, — сказал Юрка, высвечивая фонарем помещение за белой дверью. Там стояли стеклянные шкафчики с медикаментами и инструментами, висела на стене кружка Эсмарха, стоял кожаный топчан, закрытый белой простыней. Пол был заклеен линолеумом.

— Зойку бы сюда… — сказал Юрка, — тут медицины тоже на полк, не меньше.

«Ох уж ему эта Зойка!.. — проворчала про себя Дуся. — Не забывает…»

— А тут не сильно выстудило, — сказал Юрка и присел на топчан. Он протянул Дуське руку и сказал тихонько, грешным шепотком, чувствуя, как медленно пробуждается в нем вчерашнее, лихое…

— А здесь, Дусенька, удобнее, чем на лестнице…

Взявшись за протянутую Юркой руку, Дуська подошла к топчану и, присев, обняла его за плечи…

— Надо еще дальше сходить, — сказал Юрка, застегивая штаны.