Фартовые
Шрифт:
Берендей сцепил кулаки. Но бригадир охотников, словно не пожелав увидеть это, повернулся спиной к фартовому, позвал всех на море.
Фартовый в этот день работал вяло. Ружье на сильном морозе давало осечку. Сказались потеря крови и недосып.
— Ты, Берендей, нынче — как вареный. Будто всю ночь с бабой играл в подкидного! — не без намека подшучивали охотники.
— А что? Я еще хоть куда! Особо насчет баб.
— Ты только крюк не забудь, когда в постель залезешь.
— Чтоб не сбежала!
—
— Не духарись, фартовый, а то привезем врачиху, как дорога установится. Она одиночка у нас. Там и поглядим! — смеялись мужики.
— Только грозитесь! Сколько обещаете ее мне в гости! Ждать устали.
— Привезем. За нами не заржавеет, если за зайчихами бегать перестанешь, которые на прибрежном участке никогда не водились. Мы-то здесь выросли, каждого муравья в морду знаем. Зайцы у нас водятся за Черной горой. Мы на этих выходных и собираемся туда поохотиться, — сказал, словно проговорился случайно, бригадир. И внимательно посмотрел на Берендея.
— А меня с собой возьмете?
— Твое оружие в воскресенье отдыхает, — отказали охотники.
— Ну и хрен с ним, тогда врачиху везите, чтоб время даром не пропадало.
— Еще имеем время, подумаем, — пообещал бригадир.
Берендей лихорадочно соображал, как предупредить беглецов о готовящейся в их местах охоте. Случайно были обронены эти слова или решили его проверить?
Фартовый закурил. Охотники засобирались к лункам, как вдруг все разом услышали над сопками странный звук, похожий на стон, но не зверя или человека.
Лица промысловиков вытянулись.
— Где это?
— Вроде в распадке.
— А что это?
— Может, от движения льда.
— Белое эхо, — невольно сказал Берендей — Это голос мертвого. Говорят — от беды бережет живых…
Охотники, оглядев фартового, отодвинулись от него, пошли к лункам.
«Спаси их, Белое Эхо», — мысленно попросил фартовый.
Охотники уже спрятались за торосами, выслеживая сивучей, когда Берендей, выдолбив новую лунку, невольно оглянулся на зимовье, словно кто-то приказал ему повернуться.
Рядом с зимовьем стоял Пан.
Берендей онемело смотрел на него. Зачем по светлу, на виду у всех заявился? Высветить? И так не удалось отвертеться от охотников.
Пан поднял руку и показал на распадок. И в эту секунду грохнул выстрел.
Берендей, уже бросившийся на знак Пана, остановился.
— Кто стрелял? В кого? — оглянулся по сторонам. Из-за торосов увидел направленные на берег стволы. Один, второй, трети… Пана нет. Убежал? Или угрохали падлы? Но ни тени вокруг. Лишь белый-белый снег укрывает сединой старые головы сопок. Он искрится, хрустит под ногами солью. Он такой холодный, что на
«Что же это? Где Пан?» — упрямо шел к берегу Берендей.
— Стой, фартовый! Стой, сволочь. Убью! — крикнул Подифор и выстрелил из карабина по ногам. Мимо. Попугал.
«Неужели ухлопает? Хотя кто я ему? Таких он видел. И коль пот говорит, темнить не станет. Ему замокрить меня, что два пальца обоссать, нигде не дрогнет. Он с мусорами заодно. Теперь заложит. И уже не отмахнусь. Выходит, я у всех под надзором дышал», — стоял Берендей, как вкопанный.
— Вернись! Иди сюда, говорю! — орал бригадир осипшим голосом.
А у фартового плыли перед глазами радужные круги. С чего бы это? Никогда такого не случалось с ним. Фартовому не по себе стало.
— Ложись! — услышал Берендей чей-то знакомый голос, но не узнал его. Кто кричит, фрайера или фартовые? Сунулся ликом в снег. Над головой прогремели выстрелы. Кто в кого?
— Я тебе, говно! Ишь, нелюди! Зверюги проклятые! Пристрелю за милую душу, мать вашу… — ругался Подифор где-то рядом, перезаряжая карабин.
— Трое их! Видишь, уходят в распадок! — кричал кто-то. И снова разодрали тишину выстрелы.
Берендей поднял голову. Пуля сбросила шапку с головы.
— В своего стреляют, козлы!
— Был бы свой, не стреляли бы, — обрубил Подифор.
— Смотри, Харю выволокли из зимовья! — ахнул кто-то.
Берендей вскочил:
— Не тронь Федьку! Оставь его, Пан! — заорал фартовый диким, осипшим голосом.
В ответ выстрел. Прошил телогрейку на рукаве.
— Ложись, Берендей!
Но от зимовья доносился крик Хари: упирающегося, в одной рубахе его волокли в распадок двое.
Берендей, перескакивая торосы, мчался на выручку Харе. На ходу зарядил двухстволку. Приладил ее на плечо. Взял на мушку Пана. Выстрелил сразу из обоих стволов.
И прежде чем облако дыма успело раствориться, понял, что задел всерьез пахана.
— Эй, фартовые! Отпустите Харю! Иначе всех замокрю, падлы!
Но Лунатик и Белое Эхо, подхватив Пана, толкали Федьку уже за скалу.
Выстрел Подифора задел кого-то из них.
— Окружай их, мужики, — приказал Подифор и в несколько прыжков выскочил на берег.
Берендей мчался напролом.
Руки автоматически заряжали ружье.
— Стой! Падлы! Не слиняете, хмыри! Накрою выблядков! — орал фартовый.
— Берендей, выручай! — захлебывался голос Хари.
Поселенец, услышав его, вскарабкался на сопку. И все беглецы оказались перед ним, как на ладони.
— За что? Ведь я им подсос предлагал. Не засветил, не ссучился. А они вон как! — хладнокровно целился Берендей.
Коротко вскинув руки, воткнулся головой в сугроб Лунатик, Белое Эхо, увидев фартового над собой, молча поднял руки.