Фарьябский дневник. Дни и ночи Афгана

Носатов Виктор Иванович

Через несколько лет после нашей встречи на мосту дружбы Альборс разыскал меня и приехал ко мне в Йошкар-Олу. При встрече пошутил: «Ты меня учил, как строить социализм, теперь я тебя буду учить жить при капитализме, где деньги все – власть, свобода, равенство!».

В 1992 и 1993 гг. я дважды побывал в Кабуле с делегациями работников торговли и строительства Республики Марий Эл. Оба раза был принят в правительстве, заключили контракты на поставки товаров с обеих сторон и строительству целого квартала жилых домов в Кабуле. Но война с талибами прервала все наши начинания.

Сегодня, после освобождения от влияния Талибана, афганский народ вновь стоит перед выбором. Какой будет эта страна, станет ясно уже

в ближайшее время. Очень хотелось бы, чтобы семена дружбы и взаимопомощи, которые мы когда-то щедро бросали в благодатную афганскую землю, взошли густыми и ровными всходами доверия и взаимопонимания.

Глава XXI

21 марта 1983 г. Провинция Фарьяб. Пригород Меймене. Расположение мотоманевренной группы погранвойск.

В штабной землянке экстренное совещание. Кроме командиров подразделений и командования ММГ, в землянке офицеры Оперативной группы, а также советники ХАД и царандоя.

– По информации командования ОКСВА, в последнее время участились случаи самовольных отлучек военнослужащих из расположения частей и подразделений советских войск, выполняющих интернациональный долг в Афганистане, – начал свое выступление старший оперуполномоченный Особого отдела Киркинского пограничного отряда майор Буйнов, – и, что самое страшное, большинство из самовольщиков в свои подразделения и части не возвратились. Кого-то из них боевики зверски убили, а кто-то находится в плену. Есть факты добровольного участия некоторых из сбежавших военнослужащих Советской армии в незаконных вооруженных формированиях. Предателям, принявшим ислам, боевики дают жилье и большие деньги, обещают по окончании войны отправить в любую из западных стран. Отрадно отметить, что пока случаев самовольного оставления частей и подразделений пограничных войск еще не было. Но тем не менее на сегодняшний день боевиками уже было предпринято несколько попыток наладить с пограничниками доверительные отношения. К своей чести солдаты и сержанты, к которым обращались представители боевиков, оказались людьми честными и выдержанными. Своевременная информация с их стороны позволила не только предотвратить чрезвычайное происшествие, но и обезвредить душманского пособника. По имеющимся у меня данным, боевики не обошли своим вниманием и нашу ММГ. С целью обезвреживания противника нами готовится операция, в которой будет принимать участие и кто-то из вас. Поэтому хочу сразу напомнить, что о предстоящей операции никто, кроме здесь присутствующих, знать не должен. Доведите до личного состава только общую обстановку по самовольщикам. Нацельте политработников на работу по укреплению воинской дисциплины, усилению ответственности каждого в период проведения операций. Обо всех попытках афганцев вступить в контакт с военнослужащими, сообщать мне немедленно…

После совещания офицеры, собравшись в узком кругу, взволнованно обсуждали услышанное.

– Да-а-а, задал задачку нам Виктор Иванович! – задумчиво произнес майор Хорьков. – Ведь во время операции сколько народу вокруг крутится, поди ж ты узнай, где враг.

– А сколько афганцев вокруг позиций околачивается. Пашут прямо под самым забором, – поддержал его самый старый начальник заставы майор Сотников. – Вот у армейцев все по-другому, они и на пушечный выстрел к своим позициям никого не подпускают.

– Подпускать-то не подпускают, да что толку, солдаты как бегали в самоволку, так и продолжают бегать. Сам, будучи дежурным по ММГ, ловил неоднократно, – возразил я. – По-моему, дело тут не в афганцах, а в нас самих, в солдатах наших. Я лично всех своих бойцов достаточно изучил и доверяю, как себе. И они мне платят тем же. Доверяют даже самое сокровенное. Вот, к примеру, после прошлой операции подходит ко мне боец, татарин по национальности,

и говорит, что есть конфиденциальный разговор. Отошли мы в сторону. Солдат, пряча глаза, говорит мне, что один из афганцев за большие деньги предлагал ему стать любовником.

«Ну и, что ты на это сказал?» – удивленно спросил я. «А что, ничего». – «Прямо-таки и ничего?» – «Ну, дал ему в морду». – «А вот это ты зря, лучше бы привел ко мне. Мы бы на месте и разобрались»…

(Когда я рассказал об этом Буйнову, он нисколько этому не удивился. Видя мое недоумение, разъяснил, что это уже не первый случай. Причина этому одна. Из-за большого калыма, выкупа за невесту, мужчинам для создания семьи приходится многие годы зарабатывать деньги, и потому женятся они лет в 30–35. Женщин легкого поведения в Меймене, и тем паче в кишлаках, нет и быть не может, шариат запрещает. Так что здесь, как нигде, развит гомосексуализм…)

– Наверное, ты прав, – поддержал меня Хорьков. – Солдаты у нас выдержанные…

– Только за ними глаз да глаз нужен, – вставил свое мудрое и веское слово майор Сотников.

Каждый из нас остался при своем мнении. Немного помолчав, мы разошлись. У каждого было достаточно своих незавершенных дел.

Через несколько дней майор Буйнов пригласил меня в свою землянку. По плану операции мне предстояло сыграть не слишком значительную, но ответственную роль, и потому он посвятил меня в суть предстоящего дела.

По данным провинциального отдела ХАД, в городской тюрьме работал связистом житель Меймене, назовем его Саид, который поддерживал постоянную связь с бандой Мавлави Кара. В последнее время сотрудники царандоя, которые вели за ним наблюдение, заметили некоторые изменения в поведении своего подопечного. Все чаще и чаще тот стремился оказаться поближе к месту расположения пограничников, к боевым и транспортным колоннам, проходящим через город. Если ему это удавалось, он пытался заговорить с кем-то из солдат, предлагал сигареты, жвачку, а иногда и зажигалки. Все эти факты настораживали не только руководство царандоя и ХАД, но и командование ММГ. В связи с этим было принято решение совместно с советниками ХАД и царандоя провести операцию по обезвреживанию агента Мавлави Кара и проведению над ним открытого суда. Для того чтобы все это осуществить, необходима была не только оперативная информация, но и оформленная по всем правовым нормам доказательная база. Основой доказательства в противоправной деятельности должна была послужить аудиозапись переговоров. Благо что в афганском процессуальном кодексе аудиозапись, оформленная должным образом, признавалась судом в качестве доказательства.

На первом этапе необходимо было организовать контролируемый контакт Саида с кем-то из пограничников. Выбор пал на одного из переводчиков, таджика по национальности, назовем его Рустам, который пошел служить в Афганистан добровольно. Так как солдат прекрасно владел пушту (официальный язык в Афганистане), а также знал узбекский и туркменский, его направили в Оперативную группу, к подполковнику Николаю Николаевичу Нестерову. Никто не сомневался в порядочности и патриотизме парня, и потому кандидатура его как главного действующего лица операции была принята без всяких нареканий. Чтобы все прошло естественно и без излишнего напряжения, было решено на первом этапе солдата в суть операции не посвящать.

Связиста по распоряжению командира оперативного батальона царандоя джиграна (майора) Аюбхана, в ведении которого находилась и тюрьма, направили в гостиницу, где жили советники, якобы для ремонта электропроводки. Туда же приехал и подполковник Нестеров со своим переводчиком. Так получилось, что Рустам, беззаботно гуляя по гостинице, случайно зашел в пустующую комнату, где работал связист. Там и состоялось знакомство, о котором через несколько часов он слово в слово доложил майору Буйнову.