Фасциатус (Ястребиный орел и другие)
Шрифт:
Смотришь на такое - одна лужица в округе, а он нашел ее и сидит, и поет в ней, и ждет самку, надеясь, что она услышит и придет; и сразу становится понятно, что жизнь во многих местах натянута как струна.
К счастью, струна весьма крепкая.
Воды ведь может и не быть в нужный сезон; или она может испариться быстрее, чем разовьются головастики; а без этого невозможно продолжение вида.
Куда как спокойнее спуститься на двести метров ниже в долину, где| и воды в достатке, и самок больше; но, конечно, и желающих хватает; вон ведь из всех тростников вдоль теплого ручья у Пархая даже днем раздаются жабьи трели (Как
Потому что жизнь даже у жаб - это не только максимально доступный комфорт с минимальными затратами, но и (выражаясь языком победителей соцсоревнований) преодоление новых рубежей: освоение нового ландшафта; приспособление к доселе неприемлемым условиям; решение ранее неразрешимых задач (в переносном, биологическом смысле слова). Что толкает на это? В традиционном понимании - конкуренция за ресурсы; перенаселенность в удобных для жизни местах; уязвимость молодых ухажеров, вытесняемых из оптимальных местообитаний более опытными матерыми самцами. А вдруг не только?
Ведь что примечательно: настрой этой жизненной струны в экстремальных для вида местах чаще всего пробуется кем? То-то. Молодежью, молодыми самцами! Потому как матерые самцы уже давно в удобных и спокойных местах, поближе к самкам; им не до подвигов, им популяцию поддерживать надо, продолжать свой жабий род… Выжимают, понимаешь ли, молодежь в стремные места, стимулируют на подвиги и свершения. А через это, глядишь, и весь вид получит шанс освоить или новую территорию, или новое время активности, или новую жратву, или еще чего новое… Так что вот оно, эволюционное предназначение нашей половозрастной категории; гордись, Военный!
Правда, есть и другая точка зрения: мол, если что не так, не удалось, если «карта не легла», то и не велика потеря - молодых дураков в расход не жалко…
Эх, надоела занудная микроэволюция, душа просит широкого и романтичного антропоморфизма! Вот я и думаю: а вдруг во всем этом замешана не только экологическая конкуренция, но и пытливая природа молодого мужского начала? Как и у вас, у гусар? Жаль только, что большинству таких, которые с пытливым началом, приходится лямку тянуть в бесцветном мужском одиночестве…
С этого крамольно–несерьезного вопроса в моей голове начинается уже другая, абсолютно ненаучная дискуссия…
А ведь сегодня 8 Марта. Эх, как мы с погранцами горевали, что девок с нами нет… Поздравить некого…
Горячий привет трудящимся женщинам Востока! И Запада. Как странно, что я здесь, а не охочусь в семь утра за цветами на Курском вокзале.
Пока. Чаче привет, а Ленке и Эммочке передай там от меня запоздалые поздравления».
18
…Опечаленный, пошел он дальше и вскоре достиг берега реки…
(Хорасанская сказка)
Возвращаясь к лагерю, мы с Котом застали Перевалова сосредоточенно втыкающим прутики в мокрую грязь на противоположном берегу. Увидев нас, он довольно осклабился, растопорщив черные усы, - отмечал уровень уже начинающей спадать воды.
Соображая, как перебраться через стремнину, мы начали перекидывать Сереге вещи (Чандыр в этом месте течет в глубоком русле, но сам не шире четырех–пяти метров), чтобы уже потом перейти самим. Когда я перебрасывал сапог с засунутыми в него штанами, кто-то сказал что-то, вызвавшее у меня смех (типа того, что «…вот если
Когда Серега вылез, мы увидели, что у кромки воды чуть выше по течению стоит разгуливающий на самовыпасе верблюд и с обычным верблюжьим высокомерием пренебрежительно рассматривает нас, суетящихся около воды.
Не успел грубый Филиппов, уже открывший было рот, высказаться по этому поводу, как верблюд, наступив на мокрую глину, поскользнулся и, предсмертно заорав на всю округу пронзительно–трубным человеческим басом, рухнул в воду… Корабль пустыни поплыл!
Вот тут уж мы потешились (я даже забыл про свой живот), наблюдая, как он выкарабкивается из воды по скользкому берегу, а потом стремительной рысью несется на своих длинных ногах прочь от предательской реки в родную пыльную пустыню… Никогда в жизни раньше я не видел до смерти напуганного, истошно ревущего верблюда, барахтающегося в реке, и никогда больше не увижу, это уж точно.
19
– О благородный юноша! Какими судьбами попал ты в наши края?..
(Хорасанская сказка)
Прошел еще год, и следующей весной я пригласил с собой на Чандыр, все в то же место, нового человека - Романа Игнева.
Попав в заповедник сразу после окончания университета, этот колоритный юноша буквально рыл землю, вживаясь в полевую работу и в природу Копетдага.
Я рассказал ему все, что было у меня к тому моменту по ястребиному орлу, и решил втянуть его в свои поиски, свозив на гнездовую территорию той пары, что была найдена у Казан–Гау в прошлом году, показав фасциатусов и заразив юную душу обаянием этой птицы.
ЧАНДЫР
…Кто ты такой и что привело тебя в столь отдаленные края, куда испокон веков не ступала нога чужестранца?
(Хорасанская сказка)
«16 мая. Дорогая Клара!
Сегодня, сейчас, пишу тебе в прекрасной обстановке. Сижу на спальнике в очень особом для себя месте - в паре километров от иранской границы, у подножия скалы со звучным названием Казан–Гау. Уже десять часов вечера, и пришлось включить фонарь. Пасмурно, с Ирана натягивает облачность. Сижу в футболке и в куртке: прохладно, дневные перегревы почти забыты (впрочем, сегодня и не было особенно жарко).
Надо все же найти побольше про Н. А. Зарудного, написавшего в 1896 году «Орнитологическую фауну Закаспийского края». Потрясающая личность. Он в одиночку прошел весь Копетдаг, исследовал, путешествуя с караванами верблюдов, значительную часть всей нашей Средней Азии; закаспийские провинции Ирана, Сеистан, Белуджистан; посвятил орнитологии и своим экспедициям всю жизнь. Собрал по птицам такое, что и при нынешних возможностях не всякий сделает. Уникальный человек, великолепный зоолог, особая судьба, умер загадочно.