Фата-Моргана 1 (Фантастические рассказы и повести)
Шрифт:
Он прервал речь и хмуро посмотрел на одного из ветеранов.
— В чем дело, Кеннистон?
— Прошу прощения, кэп. Эта штука — не подлодка. Я служил в военном флоте в восемнадцатом году и с первого взгляда могу определить это. И, черт побери, у этого судна борта будто покрыты черной металлической чешуей. Там что-то застряло, сэр, но это не подводная лодка.
Из-за каменистой гряды, где он залег со своей небольшой экспедицией, Уорделл рассматривал странное судно. Чтобы добраться до этого удобного наблюдательного пункта, пришлось больше часа
В бинокль корабль был виден хорошо: сигарообразный, стремительный корпус из сплошного металла неподвижно лежал среди волн, что морщинили поверхность залива. Не было заметно ни единого признака жизни. Тем не менее…
Уорделл внезапно замер, остро осознав ответственность за всех своих людей: за этих шестерых, что рядом с ним сейчас с двумя драгоценными пулеметами, и за остальных, что на шхуне.
От чужеродности этого судна, от его огромных размеров делалось не по себе.
Позади кто-то сказал, нарушив тишину серых безжизненных скал:
— Если бы у нас был радиопередатчик! Любой бомбардировщик мигом бы расправился с этой мишенью! Я…
Уорделл лишь смутно осознавал, почему голос вдруг перестал доходить до сознания. Он упорно думал над соотношением сил: два пулемета против ЭТОГО. Или, вернее (подсознательно он не желал признаваться в обладании большей огневой мощью), четыре пулемета и трехдюймовая пушка. В конце концов, оружие, находящееся на «Альбатросе», тоже нужно учитывать, несмотря на то, что шхуна стоит далеко. Мысли внезапно оборвались.
Он вздрогнул, заметив на плоской темной палубе движение: большая металлическая плита повернулась, затем резко откинулась, словно отброшенная мощными пружинами.
Через люк выбралась какая-то ужасная, нечеловеческая фигура. Это нечто выпрямилось на поблескивающих ороговелых ногах, чешуйчатая кожа блестела в свете утреннего солнца. Одна из четырех рук сжимала прозрачный предмет плоской прямоугольной формы; в другой находилась небольшая вещь голубоватого цвета, она сверкнула малиновым отблеском в свете яркого солнца. Остальные руки были свободны.
Чудовище стояло под теплым земным солнцем на фоне чистого северного моря. Стояло самонадеянно, с откинутой назад ящеричьей головой на короткой шее, с таким гордым и значительным видом, что Уорделл ощутил боль в затылке.
— Ради бога, — прохрипел кто-то. — Всадите пулю в эту тварь.
Скорее всего, сам голос, а не слова привели в действие тот участок мозга Уорделла, что отвечал за работу голосовых связок.
— Стреляйте! — выдохнул он. — Фрост! Уидерз! Огонь!
Тра-та-та-та! Заговорили оба пулемета, разбудив тясячего лосое эхо в девственной тишине укромной бухты.
Проворно ступая перепончатыми лапами, тварь двинулась было по палубе, резко остановилась, повернулась и посмотрела вверх. Зеленые и горящие, как у кошки в темноте, глаза уставились Уорделлу прямо в лицо. Капитан почувствовал, как мышцы свело судорогой: им овладело импульсивное желание скрыться за камнем, но он не смог бы шевельнуться даже
Такой же паралич поразил, должно быть, всех моряков. Пулеметы смолкли, наступило прежнее мертвое спокойствие.
Желто-зеленая рептилия первой тронулась с места. Она побежала обратно к люку. Но вместо того, чтобы спуститься вниз, существо протянуло кому-то кристаллический предмет и выпрямилось. Раздался лязг, люк захлопнулся, и — рептилия осталась одна на палубе, лишив себя возможности отступить в укрытие.
Эта сцена длилась не более доли секунды: действующие лица занимали места на фоне спокойного моря и бесплодной суши. Тварь стояла абсолютно спокойно и не отводила горящего взгляда от людей. Внезапно существо напряглось и прыгнуло по-лягушечьи, с громким всплеском войдя в воду. Круги на воде исчезли, а тварь не показывалась. Люди ждали.
— Те, что уходят, часто возвращаются, — произнес наконец Уорделл, с трудом подавляя дрожь в голосе. — Один бог знает, что это было, но на всякий случай держите оружие наготове.
Тянулись минуты. Ветерок, что недавно заигрывал с поверхностью воды, совсем успокоился. Вода сделалась похожей на стекло, которое разламывалось вдалеке, там, где бухта встречалась с морем.
Минут через десять Уорделл переменил позу, а спустя еще минуту поднялся.
— Надо возвращаться на корабль, — напряженно произнес он. — Эта штука слишком велика для нас.
Они шли вдоль берега, когда начался переполох: послышались отдаленные крики, длинные пулеметные очереди, а потом молчание.
Все это происходило в той стороне, где шхуна стояла на якоре в полумиле от берега, за стеной деревьев.
Уорделл побежал, рыча от гнева: здесь даже идти было трудно. Он был вне себя, проклиная камни и все, что попадалось на глаза. Он раза два сильно упал, а когда поднялся во второй раз — остановился и подождал, когда его люди поравняются с ним… «Бежать не обязательно, — эта мысль поразила его своей очевидностью, — то, что случилось — уже случилось».
Уорделл стал осмотрительнее прокладывать путь через нагромождение скал. Он яростно проклинал себя за то, что оставил «Альбатрос», и особенно за саму мысль выступить на хрупком деревянном корабле против бронированной подлодки. Тем более, что она оказалась вовсе не подлодкой.
Сознание его пасовало, не в силах предположить, с чем они столкнулись.
Он попробовал посмотреть на себя со стороны: как он пробирается по голым камням на голом берегу моря, пытаясь поскорее выяснить, что сделала… эта ящерица с его кораблем. И не смог. Картина не складывалась. Она даже отдаленно не напоминала обычную ткань жизни: приятное безделье на мостике в спокойные дни, созерцание моря с трубкой, набитой хорошим табаком: Еще более далеким и отчужденным представлялся мир, где были карты, громкий смех и женщины с нахальными глазами. В этом мире проходила его жизнь в короткие месяцы на суше, веселая и бесцельная жизнь — он охотно бросал ее, когда наступало время опять уходить в море.