Фата-Моргана 2
Шрифт:
Из динамика донесся металлически звучащий истерический смех: центаврийские приемники не были приспособлены к сложной фонетике человеческого языка.
Джек протянул руку и трижды дернул за ручку. Голос Ольстера продолжал:
– На корабле сейчас сущий ад. Это уже не корабль, а дьявольский котел. В живых нас осталось семеро, и мы учим центаврийцев управлять кораблем. Однако мы сказали им, что мы не можем выключить ракеты, чтобы продемонстрировать их устройство, поскольку для их повторного запуска необходимо иметь рядом планетную массу, вызывающую деформацию пространства, что обязательно для начала реакции.
Голос умолк на середине фразы.
– Только что пришел ваш сигнал,– продолжал он после небольшой паузы.– Где-то там есть продукты, а воздуха вам должно хватить до посадки. Полет продлится еще четыре дня. О навигации не беспокойтесь, они этим занимаются сами. Я свяжусь с вами попозже.
Голос вновь смолк – на этот раз насовсем.
Двое людей – юноша и девушка – осмотрели корабль центаврийцев. По сравнению с "Адастрой" он был очень мал. Длиной тридцать метров или немного больше, в самой широкой части он имел около двадцати. Они нашли каюты, точнее, каморки – сейчас совершенно пустые,– в которых некогда размещались тесно упакованные существа-растения.
Помещения эти могли охлаждаться до низких температур; было весьма вероятно, что на низкую температуру центаврийцы реагировали как растения на Земле зимой, погружаясь в состояние гибернации, похожее на зимний сон животных. Такое решение проблемы позволяло перевозить многочисленную команду, которую можно было оживлять во время сражений или посадок.
– Если бы они переделали "Адастру" для путешествия на Землю в соответствии с этими принципами,– угрюмо заметил Джек,– в ней поместилось бы не менее ста пятидесяти тысяч центаврийцев. Может, и больше.
Мысль о нападении на человечество этих созданий мучила его. Элен пыталась по-женски утешить его, направляя разговор на их нынешнее, безопасное положение.
– Мы добровольно согласились на вивисекцию, – сказала она на второй день после того, как они пришли в себя, – а оказались хотя бы на время в безопасности. И… и принадлежим друг другу.
– Время для нового сообщения Ольстера, – отрезал Джек.
С момента последней связи прошле уже почти тридцать часов. Центаврийский распорядок дня, подобно человеческим расписаниям, действующим на земных космических кораблях, опирался на единицу времени, равную продолжительности суточного оборота планеты.
– Лучше пойдем, послушаем его.
Так они и сделали. Измученный голос Ольстера зазвучал из странно выглядевшего динамика в ожидаемое время. Он звучал менее уверенно, чем накануне, и в нем ясно слышалось напряжение. Ольстер рассказал им о прогрессе, достигнутом чужаками в управлении "Адастрой". Оставшиеся в живых офицеры не были уже нужны для надзора за работой систем корабля. Кроме того, была выключена аппаратура, очищающая воздух, поскольку удаление из него двуокиси углерода превращало воздух в непригодный для центаврийцев.
Шестерых людей оставили в живых, чтобы они могли удовлетворить ненасытную жажду информации этих растений. Они жили под непрерывным давлением; от них требовали детального представления запасов памяти, чтобы записать все это странным способом их поработителей. Самый
– Скорость торможения изменилась,– сказал Ольстер слабым голосом.– Вы прибудете на место за два дня до нашей посадки на планету, которую эти дьяволы называют родной. Это странно, но у них совершенно нет инстинкта колонизации новых планет… Мне кажется, что еще один из нас находится на грани безумия. Кстати, они забрали у нас ремни и ботинки – они были из кожи. Мы бы тоже забрали золотую ленточку для упаковки рождественских подарков, разве нет? Они весьма последовательны, эти…– тут он не выдержал и истерично закричал:
– Какой же я глупец! Послал вас обоих вместе, а сам живу здесь, в этом аду! Гэри, приказываю тебе держаться подальше от Элен! Запрещаю вам разговаривать друг с другом! Приказываю…
Прошел еще один день. И еще один. Ольстер выходил на связь еще дважды. Судя по голосу, отчаяние его все углублялось, нервы сдавали, и он был все ближе к безумию. Во второй раз он рыдал, проклиная Джека за то, что он находится там, где нет никаких чужаков.
– Мы уже не интересуем этих дьяволов, разве что как животные. Наши мозги потеряли цену. Корабль систематически потрошат; вчера они выловили всех дождевых червей из сельскохозяйственного сектора. Каждого из нас охраняет стражник. Мой сегодня вырвал у меня клок волос и сожрал их, раскачиваясь в экстазе! У нас нет уже шерстяных рубашек! Это совершенно дикие звери!
Прошел следующий день. Ольстер был на грани истерики. На корабле остались всего трое живых людей, и сейчас Ольстер должен был передать Джеку инструкции относительно посадки корабля на необитаемую планету. Цель была уже близка: диск планеты, которая должна была стать их тюрьмой, заполнял половину неба. Вторая планета, к которой направлялась "Адастра", видна была Джеку как кружок.
За кольцами Проксимы Центавра было в общей сложности шесть планет, а планета-тюрьма следовала сразу за родной планетой существ-растений. Слишком холодная для центаврийцев, она тысячи лет являлась целью охотничьих экспедиций, которые прочесывали ее поверхность, пока там оставалось хоть одно млекопитающее, рыба, птица, или даже ракушка. За ее орбитой кружил мир, окованный льдами, а еще дальше вращались вокруг Проксимы Центавра замерзшие глыбы камня.
– Теперь ты знаешь, как принять на себя управление кораблем, когда управляющий луч приведет в действие аэродинамические рули,– произнес голос Ольстера. Голос этот дрожал, словно шел сквозь зубы, лязгающие от нервного напряжения.Вам будет там хорошо. Деревья, цветы и что-то вроде травы, если снимки, которые они делают, чего-то стоят. А нас ждет величайший праздник в истории ада. Все космические корабли вызваны на базу. На целой планете не будет ни одного центаврийца, который не получит хотя бы маленького кусочка животной ткани. Каждый получит что нибудь, чтобы испытать дикое наслаждение, которое они переживают, дорвавшись до чего-либо, имеющего животное происхождение.