Фата-Моргана 3 (Фантастические рассказы и повести)
Шрифт:
— Простите, не расслышал, — сказал он.
— Вы кажетесь уставшим. Плохо спите по ночам?
— В последнее время я действительно мало сплю. А что вы сказали до этого?
— Что в Вашингтоне не очень довольны вашими отчетами.
— Черт возьми, я знаю об этом.
Дверь лифта бесшумно раздвинулась. Небольшой холл, зеленые ковры, серые стены. И три двери: одна железная и две из толстого стекла. Холодный, затхлый воздух.
— Сюда.
Синеску остановился перед стеклянными дверями и заглянул внутрь: пустой салон, застеленный серым ковром.
— Я
— Комната имеет форму буквы L. Он в другой части. Сейчас как раз утренний осмотр.
Дверь открылась от легкого прикосновения. Когда они переступили порог, под потолком вспыхнули лампы.
— Не смотрите вверх, — сказал Бэбкок, — кварцевые лампы.
Тихий свист утих, когда дверь закрылась за ними.
— Я вижу, у вас тут избыточное давление. Для защиты от бактерий снаружи? Чья это была идея?
— Его собственная.
Бэбкок открыл металлический шкафчик в стене и вынул из него две марлевые маски.
— Наденьте, пожалуйста.
Из-за угла доносились приглушенные голоса. Синеску недовольно посмотрел на маску и медленно надел ее.
Они переглянулись.
— Имеет ли какой-то смысл эта боязнь бактерий? — спросил Синеску.
— Разумеется, грипп или что-то подобное ему не грозит, но задумайтесь на минуту. Есть только две возможности убить его. Первая — это авария одной из систем, и за этим мы следим внимательно; у нас работает пятьсот людей, и мы проверяем его, как самолет перед стартом. Остается только мозговая инфекция. Так что принимайте это без предубеждения.
Комната была большой и соединяла в себе функции гостиной, библиотеки и мастерской. В одном углу комплект современных шведских кресел, диван и низенький столик; в другом стол с токарным станком, электрическая печь, сверлильный станок, доска с инструментами, дальше чертежная доска и перегородка из полок с книгами, по которым Синеску с интересом пробежал взглядом. Там были переплетенные тома отчетов о ходе экспериментов, технические журналы, справочники; никакой беллетристики, за исключением «Огненной бури» Стюарта и «Волшебника из страны Оз» в потертой голубой обложке. За полками они увидели стеклянную дверь, ведущую в другую, иначе обставленную комнату: мягкие стулья, раскидистый филодендрон в кадке.
— Это комната Сэма, — объяснил Бэбкок.
В комнате находился какой-то мужчина. Заметив их, он окликнул кого-то, кого они не видели, после чего с улыбкой подошел. Мужчина был лыс, коренаст и сильно загорел. За его спиной появилась невысокая красивая женщина. Она вошла за мужем, оставив дверь открытой. Оба они не носили масок.
— Сэм и Ирма занимают соседнюю квартиру. — объяснил Бэбкок. — Они составляют ему компанию; должен же кто-то быть рядом с ним. Сэм — его бывший коллега по полетам, а кроме того, у него механическая рука.
Коренастый мужчина пожал руку Синеску, ладонь его была сильной и теплой.
— Хотите угадать, которая? — спросил он. Обе руки были коричневые, мускулистые и поросшие волосами, но, присмотревшись, Синеску заметил, что у правой несколько другой, не совсем
— Наверное, левая, — сказал он, чувствуя себя неловко.
— Не угадали, — улыбнулся искренне этим обрадованный Сэм и поддернул правый рукав, чтобы продемонстрировать ремни, поддерживающие протез.
— Один из побочных продуктов нашего эксперимента, объяснил Бэбкок. — Управляется биотоками, весит столько же, сколько нормальная. Сэм, они уже кончают?
— Наверное. Мы можем заглянуть. Дорогая, ты не угостишь нас кофе?
— Ну конечно же.
Ирма исчезла за дверью своей квартиры.
Одна стена комнаты была полностью из стекла и закрывалась белой прозрачной занавеской. Они повернули за угол. Эту часть комнаты заполняло медицинское электронное оборудование, частично встроенное в стены, частично в высоких черных ящиках на колесах. Четверо людей в белых халатах склонялись над чем-то похожим на кресло космонавта. В кресле кто-то лежал: Синеску видел ступни в мексиканских мокасинах, темные носки и серые брюки.
— Еще не кончили, — сказал Бэбкок. — Видимо, нашли что-то неладное. Выйдем на террасу.
— Я думал, что осмотр проходит ночью, когда ему меняют кровь и тому подобное.
— Утром тоже, — ответил Бэбкок.
Он повернулся и толкнул тяжелые стеклянные двери. Терраса была выложена каменными плитами и закрыта стенами из затемненного стекла и зеленой пластиковой крышей. В нескольких местах стояли пустые бетонные корыта.
— Здесь планировался садик, но он не захотел. Пришлось убрать растения и застеклить всю террасу.
Сэм расставил вокруг белого стола металлические стулья, и они сели.
— Как он себя чувствует, Сэм? — спросил Бэбкок.
Сэм улыбнулся и опустил голову.
— Утром он в хорошем настроении.
— Говорит с тобой? Вы играете в шахматы?
— Редко. Обычно он работает. Немного читает, иногда смотрит телевизор.
Улыбка Сэма была искусственной. Он сцепил пальцы, и Синеску заметил, что костяшки на одной ладони побелели, а на другой — нет. Он отвернулся.
— Вы из Вашингтона, правда? — вежливо спросил Сэм. Первый раз здесь? Простите… — Он встал со стула, заметив за стеклянными дверями какое-то движение. — Похоже, кончили. Подождите немного здесь, я посмотрю.
Сэм вышел. Двое мужчин сидели молча. Бэбкок сдвинул маску, Синеску, видя это, последовал его примеру.
— Нас беспокоит жена Сэма, — сказал Бэбкок, наклоняясь ближе. — Сначала это казалось хорошей идеей, но она чувствует себя здесь очень одиноко, ей у нас не нравится, здесь нет движения, детей…
Дверь снова открылась, и появился Сэм. Он был в маске, но тоже сдвинул ее вниз.
— Прошу вас.
В комнате жена Сэма, тоже с масочкой на шее, наливала кофе из фаянсового кувшинчика в цветочек. Она лучезарно улыбалась, но вовсе не казалась счастливой. Напротив нее сидел некто высокий в серой рубашке и брюках, откинувшийся назад, вытянув ноги и положив руки на подлокотники. Он не шевелился. С лицом его было что-то не в порядке.