Фата-Моргана 7 (Фантастические рассказы и повести)
Шрифт:
— Мы пытались сделать и это, мы пытались. Кроме того, мы пробовали использовать детей различного возраста, дельфинов в специальных банках, с зеркалами и фильтрами, а также пилотов, находящихся в полубессознательном состоянии, держа их под искусственным алкогольным опьянением, а также бессчетное количество других трюков, которые я не буду перечислять, чтобы сберечь время.
— И все бесполезно? — спросил обвинитель.
— Разумеется, бесполезно, потому что даже у самых безнадежных слабоумных есть кое-что, чего нет ни у одной машины. Мозг, который так сильно затемнен, засыпан, зажат и отстал, что путь к его клеткам лежит только через подсознание.
И
Т’Гластонбери встал и громко, не без триумфа, сказал:
— Я думаю, что каждый землянин почувствует себя довольно своеобразно, когда узнает, что межзвездные перелеты своим существованием зависят от сумасшедших.
Рено подавил улыбку.
— Господин защитник с замечательным остроумием только что сказал человечеству, почему правительство Империи так долго молчало, а также почему пилоты так редко покидают корабли. Это происходит только на Земле, и никогда — на планетах-колониях. Мы должны были скрывать оба этих фактора друг от друга; пилотов от мира, которого они никогда не поймут, а мир от слабоумных, которые выступают в качестве высококвалифицированных пилотов.
Разочарование будет чудовищным. Но я еще не закончил.
Рыцарь Рено как-то осел, его рука, дрожа, потянулась к стакану с золотистым содержимым; опиат был подкрашен, чтобы объективы камер не заметили пурпурного. Потом жизнь и краски постепенно вернулись к Рено, и он продолжил:
— Все это функционирует весьма неплохо. Во время межзвездных перелетов за эти годы потерян только один корабль. Несчастный случай на верфи. Конечно, существует частично ожидаемый, но никогда не ожидаемый с уверенностью необычный эффект: у дебилов происходит заскок! Извините за тривиальное выражение, но оно точно отражает это. Лет по десять они летают в космосе, во время каждого полета дюжины раз видят вещи, значения которых не знают, но которые на них влияют. Сначала их головы грозят лопнуть; боль с каждым разом становится все сильнее. И в конце концов скорлупа, которая изолирует настоящий мозг, открытое сознание, разлетается… Идиоты становятся нормальными. Переключатель симптомной безопасности отключает управление. Теперь невозможно вывести реактор из строя или даже включить какой-либо прибор. Пилоты пробуждаются. У них есть словарный запас, они могут прочесть сообщение и прослушать ленту с вариантами возможностей. У них есть мозг тупого десятилетнего — по меньшей мере. А когда они возвращаются на Землю, то при помощи специальной лексики их делают гораздо умнее двадцатилетних. В них возникает тяга к знаниям, и специальное обучение в течение года завершает остальное. Имена их меняются, дела об их происхождении, вплоть до самых незначительных секретных заметок, — сжигаются — и человек получает новую личность.
По залу прокатился один-единственный долгий стон. Сообщение это было поразительным и ставило под сомнение все, в том числе и модели поведения. Рено, перекрывая шум, слабеющим голосом продолжал речь. Тотчас воцарилась тишина ожидания новых откровений.
— Почти все пилоты, летающие сегодня на звездных кораблях, раньше были брошенными детьми: цыгане, русские, эскимосы, дети низших рас… дай все остальные. Среди них есть и несколько новых. Они обучаются по той же схеме. Одним из них был пилот Альваро Ногуэра, испанец со станции «Las colina de lasalmas de amparadas» — «Холм сломленных душ» у портового испанского города. На своем корабле он совершил посадку в семи тысячах километрах от космопорта планеты Земля Капитана Техедора.
Ученик мисс Гринборо нашел шар и открыл его. Свидетельница, несмотря на табличку с множеством запретов на шлюзе шара, действовала по-своему, сознавая всю ответственность. Она взяла к себе пилота, накачала, снотворным. Проснувшийся Ногуэра увидел совершенно незнакомое окружение; он не понял его, и мысли пилота вернулись назад, в детство. Он цитировал стихи из древней земной поэмы «Эдда». Из-за их особой аллитерации стихи использовались для обучения речи, чтобы усовершенствовать артикуляцию. Большинство дебилов действительно знают лишь немногие слова; остатки автоматического детского лепета. Роботов, которые тогда ухаживали за дебилами, всегда называли «няня». Пилот, вырванный из механического мира шара, спутал свидетельницу с роботом. Одновременно с этим в нем проснулось половое влечение. Как известно нашим психологам, в естественных, диких условиях оно подобно вулкану. Свидетельница тридцать дней страдала от этого чудовищного недоразумения. Они совершенно запутались, свидетельница и космонавт. Она считала его человеком, пострадавшим от шока, а он считал ее нянькой, созданной только для его утешения и ухода за ним. Это была смертельная ошибка Ногуэры.
Во время игр — смеси прошлых обучений и тренировок Большой Игры с электроникой корабля — он много раз создавал угрозу для жизни женщины и привел ее на грань, которую люди называют срывом. Она была беззащитна, а пилот — силен, как медведь. Таким образом эта пытка продолжалась почти весь месяц.
В этом пункте приговор таков: разумеется, невиновна по всем статьям. Империя выплатит компенсацию, размер которой будет оговорен со свидетельницей, позаботится о возвращении мисс Гринборо на планету Земля Капитана Техедора звезды Альфард в созвездии Водяной Змеи.
Воцарилось молчание. Смертельно больной судья снова взял стакан и опустошил его. Аудитория, словно загипнотизированная, наблюдала за ним. Мрачно светились красные призмы кристаллического дворца… Все замерли.
— А теперь пусть выйдет Рэнделл Гринборо, обвиняемый этого процесса. Он — брат свидетельницы. Он обнаружил их обоих в запутанной ситуации. Рэнделл тоже принял дебила за нормального космонавта. Он отбросил его, освободил женщину, потом снова ударил Ногуэру. Он дал пилоту свой игольный пистолет и подождал первого выстрела. Тогда, должно быть, он был ближе к абсолютной истине, чем когда-либо прежде. Ногуэра выстрелил и ранил Рэнделла. Тогда пилот вертолета бросил в космонавта ссфайру, и животное размозжило тому череп.
После промежуточной посадки на ранчо Абрамса Гринборо Рэнделл полетел в Техедор-Сити и там предстал перед властями. Его отец, прежде долгое время бывший Первым Офицером на борту моего корабля, мобилизовал свои финансы и поручил защиту господину Т'Гластонбери. Но теперь, несмотря на успех, он может сохранить свои деньги.
Послышалось удивленное бормотание. Защитник вскочил, но Рено жестом снова усадил его.
— В обычном процессе об убийстве защитник может погубить последний шанс обвиняемого. Но это не обычный процесс. В этом пункте приговор таков: оправдать; это была самозащита.
— Но, — крикнул судья сквозь буйный, хаотичный шум и быстрым движением руки сделал знак умолкнуть, — но, наряду с этим я поручаю Рэнделлу или добровольно основать на Техедоре школу для дебилов. — необходимые знания и оборудование он получит здесь, на Земле, — или вступить в Психологическую Службу Империи. У вас есть выбор, Рэнделл. Выбирайте быстрее — у меня мало времени.
Рэнделл встал.
— Ваша честь, — сказал Он, охваченный дикой радостью от такого приговора, — я не хочу оставаться на Техедоре. Можно мне сначала вернуться туда, завершить свои дела и упаковать чемоданы?