Фата-Моргана 8 (Фантастические рассказы и повести)
Шрифт:
Постепенно мои силы и подвижность вернулись ко мне, но глаза по-прежнему ничего не видели. Когда я, пошатываясь, поднялся на ноги, то начал оглядываться по сторонам, но повсюду натыкался на такую тьму, хоть выколи глаз, будто я все еще был в повязке Я попытался опереться на ноги, покрытые кровавой коркой под изо дранными в клочья брюками. Оказалось, что я могу ходить. Однако я не мог решить, в каком направлении двигаться. Очевидно, я не должен был идти наугад, чтобы не удалиться от входа, который мне предстояло найти. Поэтому я остановился, чтобы определить направление холодного и зловонного, с запахом окиси натрия, воздушного потока, который постоянно на себе ощущал. Приняв место его источника за возможный вход в пропасть, я приложил все усилия, чтобы держаться
У меня были с собой спички и даже маленький электрический фонарик, но, конечно, карманы моей изодранной одежды были заранее освобождены от «лишних» предметов. По мере того, как я осторожно продвигался в темноте, сквозняк становился все сильнее к неприятнее, пока, наконец, я не определил, что это было не более, чем ощущение потока зловонных испарений, выходящих наружу из некоего отверстия, будто облако с джином из сосуда рыбака в восточной сказке. Восток… Египет… истинно, это мрачная колыбель цивилизации всегда была источником несказанных ужасов и чудес!
Чем больше я размышлял над природой этого движения воздуха в пещере, тем сильнее становилось мое беспокойство. Несмотря на одуряющий запах, я искал его источник, как, по крайней мере, дополнительный ключ к выходу во внешний мир. Теперь я ясно увидел, что это отвратительное исчадие не могло иметь какой бы то ни было примеси или связи с чистым воздухом Ливийской пустыни. По существу, это было нечто, извергающееся из зловещих пещер, расположенных еще ниже. В таком случае, я шел в неверном направлении!
Поразмыслив немного, я решил не возвращаться. Если бы я пошел в другую сторону, я потерял бы этот ориентир, так как шероховатый каменный пол был лишен каких-либо отличительных конфигураций или отметин. Однако, если бы я пошел навстречу этому потоку воздуха, я бы, без сомнения, пришел к какому-нибудь отверстию, от которого смог бы направиться вдоль стен к противоположной стороне этого гигантского подземелья. Я понимал, что мои ожидания могли не оправдаться. До меня дошло, что помещение, в котором я нахожусь, является частью главного храма Хефрена, неизвестного туристам. У меня мелькнула мысль, что о существовании именно этого места могут не знать даже археологи. Просто на него случайно наткнулись излишне любопытные и зловредные арабы, лишившие меня свободы. Если это действительно так, есть ли отсюда какой-нибудь выход в известные уже части храма или на поверхность?
Было ли у меня вообще какое-либо доказательство того, что я нахожусь в главном храме? На мгновение все самые нелепые предположения обрушились на меня лавиной. Все пережитые недавно яркие впечатления смешались у меня в голове — жуткое падение на веревке, пребывание во взвешенном состоянии, раны, видения, которые и в самом деле были видениями. Неужели наступил конец моей жизни? Может быть, и правда. Но, может, следовало бы благодарить бога, если и это и в самом деле конец? Я не мог ответить ни на один из своих вопросов, а просто продолжал движение, пока Судьба вновь не вернула меня в состояние забытья.
На сей раз ее было никаких видений, так как внезапность случившегося лишила меня возможности мыслить и сознательно и подсознательно. Неожиданно я почувствовал, как ноги у меня стали подкашиваться в том месте, где сквозняк был настолько сильным, что потребовал от меня дополнительных физических усилий. Я рухнул головой вперед, скатившись по громадной каменной лестнице в бездну мерзостных испарений.
То, что я вновь дышу, так это благодаря жизнестойкости моего здорового и крепкого организма. Мысленно я часто возвращаюсь к той ночи. Воспоминания мои о тех возобновляющихся обмороках окрашены налетом юмора. Обморочные состояния, последовательность которых напоминала мне ни о чем другом, как о наивных фильмах-мелодрамах, популярных в то время. Конечно, вполне возможно, что они были мнимыми и что подземные кошмары были только видениями во время длительного пребывания в коматозном состоянии, начавшемся с шока от спуска в ту пропасть и благополучно закончившимся под влиянием
Я предпочитаю верить в такое объяснение. Следовательно, я был рад, когда в полиции мне сказали, что вход в главный храм Хсфрена был найден открытым и что подходящих размеров щель действительно существует в одном углу все еще скрытой под землей части постройки. Я также был рад, когда доктора объявили, что, по их предположениям, мри раны можно объяснить внезапным нападением и захватом, натягиванием повязки на глаза, резким спуском, попыткой освободиться от пут, падением с высоты, мучительно медленными поисками выхода на волю, другими переживаниями… очень успокаивающий диагноз. Тем не менее, я знаю, что не все так просто, как может показаться. То низвержение в бездну слишком живо в моей памяти, чтобы отрицать его. Странно еще то, что никто не смог найти человека, соответствующего описаниям моего проводника. Абдула Райса эль Дрогмана — проводника с загробным голосом, который так похож на фараона Хефрена.
Я отклонился от своего рассказа — возможно, в тщетной попытке избежать описания последнего приключения. Того приключения, что, в отличие от других, несомненно, объясняется галлюцинацией. Но я обещал рассказать о нем, а обещаний я не нарушаю.
Когда я пришел в себя — или это только казалось — после того падения с каменной лестницы, я все так же был один и в темноте, как и прежде. Разносимое по всему подземелью удушающее зловоние, и без того отвратительное, стало теперь совсем непереносимым; но я уже несколько привык к нему и выдерживал его стоически. Все еще находясь в полубессознательном состоянии, я начал отползать с того места, откуда оно неслось, и своими ободранными и кровоточащими руками нащупал громадные плиты невероятно огромной мощеной дороги. В какой-то момент я стукнулся головой о твердый предмет. Когда я потрогал его ладонью, то понял, что это основание колонны колонны невероятных размеров — поверхность который была покрыта гигантскими высеченными иероглифами, весьма ощутимыми при прикосновении.
Продолжая ползти, я натыкался на другие колонны такого же размера, отстоящие друг от друга на неопределенном расстоянии. Вдруг я остановился, поняв, что мое внимание привлекло нечто, что, должно быть, действовало на меня задолго до того, как к этому подключилось сознание.
Откуда-то из глубокой пропасти, прямо из недр земли доносились звуки, мерные и ясные, не похожие ни на что из того, что мне приходилось слышать прежде. То, что они были совсем древними и несомненно ритуальными, я почувствовал почти интуитивно; мои познания в египтологии позволили мне предположить, что это были флейта, самбука и тамбурин. В их ритуальном жужжании, гудении, грохоте и биении я почувствовал неописуемый ужас — ужас, никак не связанный с личным страхом, но скорее напоминающий реально существующее сострадание к нашей планете за то, что в ее потаенных недрах существует такое омерзение, которое скрывалось за этой какофонией. Звуки разносились во всей своей полноте, и я понял, что они приближаются. И тут — да объединятся боги всех пантеонов мира, чтобы уберечь мои уши от подобного — я услышал слабую и отдаленную тяжелую поступь марширующих существ.
Отвратительно было то, что звук их шагов, столь несхожий, имел такой совершенный ритм. Должно быть, за маршем этих чудовищ, обитающих в глубинах Земли, скрывалась слаженность и сноровка тысячелетней давности… потрескивание, пощелкивание, вышагивание, громыхание, грохотание, ползание… и все это под вызывающие отвращение диссонансы насмехающихся и глумящихся инструментов. А затем — избави мою память, Господи, от тех арабских легенд! — мумии без души… место встречи блуждающих «ка»… полчища проклятых дьяволом фараонов-мертвецов сорока столетий… «смешанные мумии» шли, прокладывая путь сквозь самые отдаленные ониксовые пустоты владений фараона Хефрена и его царицы-вампира Нитокрис…