Fatal error: вне игры

Скай N

Ну где же ты?! Куда тебя могли спрятать?! А, так вот ты где. Ну спасибо. Нашёлся. Засов нашёлся. Наверное, засов. Ладони подсказывали, что вряд ли это может оказаться что-то другое.

Дверь с захлопнулась с душераздирающим лязгом. Она и правда оказалась очень толстой и тяжелой, будто от сейфа банковского. Полоса засова отказывалась сдвинуться с места, её будто что-то держало. Чувствуя, как истекают последние мгновения жизни, девушка уже почти решила бросить мешающие пистолеты, но тут отбитый мизинец вновь болезненно задел что-то острое, и это что-то от толчка шевельнулось.

Да за такое можно смириться даже с переломом несчастного пальца, ведь после засов пошёл, как маслом смазанный. Видимо, это

что-то, так и оставшееся неопознанным, удерживало его в открытом положении, будто предохранитель, блокирующий работу оружейной автоматики.

Ну вот, теперь засов задвинулся, оставив внутри неизвестное количество противников. А те, как будто этого и ждали, — в дверь гулко заколотили пули. Ну-ну, давайте-давайте, работайте, может, рикошетами друг дружку поубиваете, сделаете мир чуть лучше. Если уж всерьез хотите справиться с металлом такой толщины, вам придется использовать что-нибудь потяжелее пистолетов.

Справившись с засовом, она не стала мчаться прочь, сломя голову. Да и куда побежишь, не зная и не видя дорогу? Правда, насчет дороги она не вполне честна. Кое-что проглядывает, потому что освещение по эту сторону двери куда лучше, да и глаза успели чуть прийти в себя после многочисленных вспышек выстрелов.

Видит она маловато, но имеющегося уже достаточно, чтобы начать просчитывать следующие шаги, опираясь на реальность, а не зыбкие предположения.

Дверь располагалась на стене широкого коридора. Он протягивался влево и вправо, но если слева его окончание скрывается во мраке, справа просматривается еще одна дверь, широченная, почти во весь торец. Двустворчатая, частично сделанная из толстого, почти непрозрачного стекла, но оно не мешает определить, что освещённость за ним очень хорошая.

Решение принято, она бросилась вправо. Но и половины пути не преодолела, как наполовину стеклянная дверь начала распахиваться, ослепляя засверкавшим между створок ярким светом. Кто бы там не заходил, его глаза сейчас не в том состоянии, чтобы сразу разглядеть беглянку. Это её преимущество, и его надо использовать на полную.

Не дожидаясь полного открытие, рухнула на пол, вжимаясь в потрепанный линолеум, грязный до такой степени, что это совершенно очевидно даже для незрячих. Она из тех, кого называют «миниатюрные девушки», в неё даже в стоящую попасть сложнее, чем в обычного человека, а уж в лежачем положении задача многократно усложняется. Прищурившись так, что видеть получалось лишь сквозь длинную поросль ресниц, различила в сияющем проеме распахнутых дверей плечистую фигуру в одежде, похожей на светло-синий халат. Навела пистолеты и начала стрелять не целясь, потому что прицелы увидеть не получалось. Не жалея патроны и прищурившись ещё больше, чтобы уберечь глаза от ослепляющих пороховых вспышек.

В ответ полыхнуло так, что озарило весь коридор и вновь засветило её сетчатку, а уши затосковали по пистолетному грохоту, потому что сейчас по ним ударил грохот покруче — автоматный. И тут же стих, а она, отчаянно моргая, сумела разглядеть, как тело в дверном проеме резко переменило положение из вертикального на горизонтальное. Не дожидаясь, когда там еще кто-нибудь появится, вскочила и бросилась вперед.

Зрение, после таких приключений, не может быстро приходить в нормальное состояние, но, добравшись до дверей, она сумела отчётливо различить упавшего человека. Он проявлял признаки жизни, но опасности уже не представлял: лежал, скрючившись в позе эмбриона, прижимая ладони к животу и ритмично постанывая. Вряд ли в таком состоянии станет стрелять в спину, но она, на всякий случай, проскальзывая мимо, пнула ногой автомат, ухитрившись при этом не отбить босую ступню.

Оружие, прокатившись по полу несколько шагов, остановилось перед резко распахнувшейся боковой дверью. Из неё вырвались поток света и толстый

невысокий мужчина, на котором из одежды наблюдались лишь длинные белые шорты. В руках он сжимал двуствольное ружье.

Оба выстрелили одновременно: мужчина и девушка. Она, по-звериному изогнувшись в падении и одновременно нажимая на два спусковых крючка, а он, так и оставшись стоять в дверях ростовой мишенью. Что-то прошлось слева от виска, рванув выбившуюся прядь волос и ударив в ухо рёвом езды бешено разогнавшегося грузовика. Даже кожу не задело, но сердце девушки на миг провалилось в пятки, очень уж неприятно это прозвучало, не хотелось такое получить в голову.

Упав на пол, она попыталась выстрелить ещё пару раз, но оба пистолета лишь безобидно щёлкнули. Толстяк тоже разрядил своё ружье и сейчас пятился походкой искалеченного ракообразного, пытаясь на ходу его перезарядить. Из его шеи хлестала тонкая струя крови, очевидно, рана плохо сказывалась на работе мозга, иначе он бы не ошибся настолько глупо.

Упавшая даже вставать не стала, рванула дальше, перекатившись с боку на бок, подхватила автомат, вскинула в тот миг, когда переломленные стволы ружья звучно встали на место. Навестись на девушку они не успели, — она не позволила. А если точнее, короткая очередь не позволила, после которой толстяк сложился вдвое настолько идеально, как будто у него вообще не было мешающего гибкости пуза. Но он всё ещё удерживал в руках оружие, поэтому она не остановилась на достигнутом, выстрелила ещё раз.

Личная победа — уничтожен неизвестный противник. Уровень — неизвестно. Внимание, у вас заблокирована возможность прогресса умений, вы не можете получать опыт за победу над противниками. Внимание, у вас заблокирована функция поздравлений и поощрений за первую и последующую победы, вы не можете получать дополнительные награды.

Первый раз эта надпись смутила, но не вывела из душевного равновесия. А сейчас она лишь отметила мысленно, что теперь можно не переводить патроны. И предаваться моральным терзаниям тоже не нужно, слова, сказанные из телефона, пока что подтверждались во всём. Значит, нужно мчаться отсюда, что есть мочи, пока сюда не сбежалось всё живое, мечтающее о её смерти.

Ну вот, накаркала, по узкому коридорчику, начинающемуся за открытой толстяком дверью, мчалась собака. Не какой-нибудь, там, смешной и сопливый мопсик, а здоровенная псина со злобными глазами, звериным оскалом и явным намерением намертво вцепиться в горло.

Она уважала собак. Не любила, а именно, уважала. Они полезные и преданные спутники человека. Но, увы, не всегда и не во все стороны это работает. В данном случае, от собаки точно нет никакой пользы. Ну, по крайней мере, для неё.

Пришлось выпустить три короткие, на два патрона каждая, очереди, чтобы собака свалилась. Но, даже с отнявшимися задними лапами и льющейся из пасти кровью, она продолжала скрести когтями по линолеуму, пытаясь доползти до добычи. И потому, приблизившись, девушка выстрелила еще раз. Животное не виновато, оно делает лишь то, что обязано делать и заслужило освобождение от мучений.

А теперь бегом. Быстрее вперёд. В конец коридора. Глаза всё ещё не привыкли к чехарде смен освещенности, им очень хочется вернуться туда, где сумрачно, они постоянно пытаются прикрыться веками, но, в сравнении с тем, что было до этого, она уже видит почти идеально.

И видит дверь в конце коридора. Та приоткрыта, в щель пробивается не просто яркий свет, это настоящие солнечные лучи.

Всего несколько шагов и она, наконец, выберется из западни коридоров морга. Но это ещё не означает, что опасности остались позади. Что там говорил голос из телефона? Каков радиус зоны, где её будут пытаться убить абсолютно все, включая бабочек-однодневок и плесневые грибки? Сто метров? Или сто пятьдесят? Он не сказал точно.