Фатальная ошибка опера Федотова
Шрифт:
И, кстати, чего там с Захаровой опять???ДРУЗЬЯ, СЕГОДНЯ СКИДКА 30% НА МОЕГО ВЕСЕЛОГО ОБАЯТЕЛЬНОГО ЗАСРАНЦА КОЛЯНАПРИСТРОИТЬ КОЛЯНАЗАХОДИТЕ, ВАМ ПОНРАВЯТСЯ ЕГО ПРИКЛЮЧЕНИЯ. НАЧИНАЯ ПРЯМО С ПЕРВОГО САМОГО)))))
Глава 11
Захарову перевели с третьего к нам, в центр.
И это пиздец.
Я его пока что не могу прочувствовать сполна, но, блять, уже предвижу. Вадик, зная нашу с ней взаимную любовь, заботливо предупредил заранее. Как
То есть, эта мелкая дрянь хочет по всем правилам поиграть и на все мои мозоли последовательно понаступать.
На мгновение прикидываю, какие хороводы начнутся вокруг нее теперь, учитывая, что тут, в центре, ребята поактивней и посмышленей, чем на периферии, и как-то даже душновато становится.
Воздуха, блять, недостает! В буквальном смысле.
— Короче, сегодня вечером простава будет, все уже в курсе… — бубнит Вадик, уныло сопя длинным, в красных прожилках, носом. А говорил я ему, нельзя так много пить и так мало спать… Будет морда, как у алкаша.
— И че? — хмурюсь я, затягиваясь посильнее утащенной у эксперта сигариллой, типа, кубинской. Говно, конечно, я кубинские пробовал, разницу понимаю, но Вадику, выходцу из самых низов пролетариата, этого говорить, естественно, не буду. Зачем человека обижать? Он так счастлив со свомими сигариллами… — и Карась будет?
— Самый первый, — вздыхает Вадик, — ты ж его знаешь…
Знаю, блять, очень хорошо я своего начальника знаю, этого простатитного любителя юбки задирать… Ни одной бабы не пропустил еще, урод толстый.
Говорят, у Карася жирная лапа где-то высоко, выше границ города, потому он тут и сидит, несмотря на все косяки и парочку сочных скандалов с подчиненными.
И даже центральным, самым крутым, самым привелегированным отделением руководит, хотя, на мой взгляд, он вообще тут липовая фигура. Соломенный бычок, как в сказке. Все отделение держится на заме Карася, Володе Кнутове, которого мы между собой зовем Кнутом. Очень ему это прозвище подходит.
Кнут должен был занять место начальника еще года назад, шел к этому вполне целенаправленно, но в последний момент поступил приказ сверху, оттуда, куда даже смотреть страшно, и теперь у нас по коридорам ходит, раздуваясь от важности, Карась.
А Кнут так и остался в замах.
— А Кнут?
— Не, он домой, у него жена же беременная, — отвечает Вадик, и я делаю вполне логичный вывод, что на проставу Захаровой соберутся исключительно подкатыватели яиц.
Это злит дико.
И сама Захарова, с ее незамутненными голубыми глазами — блядский магнит для все придурков по всей окрестности, и ее желание полностью влиться в коллектив тоже злит.
Как и очередная незамутненная причина быть поближе ко мне.
Зря я напрягся, что она на меня не смотрела в последнюю нашу встречу. Это у нее, видно, пмс был или чего там у них, у баб, бывает, когда башню сносит и словно на пороховой бочке сидишь постоянно?
Мне-то это не сильно знакомо, я с бабой никогда не жил, а сестра и мама такой хренью отродясь не страдали, повезло отцу и
Но рассказов от бедолаг-коллег слышал немало.
Короче, что бы там ни было у Захаровой, явление это носило кратковременный характер. И уже прекратилось. И все вернулось на круги своя.
Потому что иначе бы нахера Захаровой переходить в наше отделение? Смешно же…
И вообще… Как она так быстро-то? Полгода не прошло с ее появления в прокуратуре, а уже в центре… Мне, например, чтоб сюда попасть, на земле несколько лет отпахать пришлось… А тут прямо шустренько так… Явно… Явно, блять, за особые заслуги!
А какие особые заслуги могут быть у такой куклы?
— Тебе бы, Федот, умыться пойти, — комментирует Вадик, — а то рожа вся красная и страшная. Даже я напрягся…
— Отвали, — бурчу я, отворачиваясь и пытаясь выдохнуть, чтоб прогнать марево перед глазами.
Не важно вообще, каким способом Захарова так шустро сюда перескочила… Мне она кто? Мне она никто… Вот и все. Пусть хоть со всем отделением перетрахается, мне похер.
Вот так вот.
Постановили. Закрепили.
Утвердили.
— Я так понимаю, ты не пойдешь на проставу? — спрашивает Вадик, внимательно наблюдая за моей рожей и , видно, приходя к выводу, что я уже вполне в себе.
— А какого хера я там забыл? — резонно спрашиваю я.
— Ну вот да… — забормотал Вадик, — я тоже думаю, нехер тебе там… Захарова, ты ж знаешь, она такая… А там Карась… И ребята уже прямо забивают места…
— Какие еще, блять, места??? — вопрос вырывается сам собой, мозг вообще в этом не участвует, слышу только голос свой , словно со стороны, и удивляюсь тому, насколько он страшный. Реально страшный, словно хрип мертвеца.
— Кто первый ее… ну… — Вадик замолкает, позволяя мне самому додумывать, какие там места забивают мои гребанные коллеги.
— Суки…
Отворачиваюсь, сплевываю, отбрасываю в мусорное ведро нежно обожаемую Вадиком сигариллу.
Он провожает тоскливым взглядом скуренный только до половины бычок, вздыхает:
— Федот, выебал бы ты ее уже, а? Может, отпустило бы…
— Че? — таращусь на Вадика с диким удивлением: как он вообще? Какого хера???
— Ну… — Вадик отводит взгляд, опять вздыхает, — между вами такой напряг постоянно, что наши все уже и ставки сделали, когда… Я пока держу банк…
— Че? Вы рехнулись, что ли? Я и Захарова? Да я ненавижу эту дрянь! — рычу я с досадой, прикидывая, сколько народу, оказывается, наблюдает за нами все это время… И чего они говорят между собой… А я, как дурак… Да бля-а-а-а…
— Ну, ненависть траху не мешает же, — рассудительно отвечает Вадик, — а иногда и наоборот… Вот я и говорю, выеби ее уже. А то смотреть на тебя страшно. И сейчас… И вообще…
Я открываю рот, чтоб начать яростно убеждать этого придурка в том, что его теория тоже придурочная и в корне неверная, и что у меня к Захаровой вообще ничего, кроме желания ее пришибить, и что не думал я так плохо о своих коллегах, а стоило бы…