Фатальная встреча
Шрифт:
Я понятия не имею, чего они там крутятся возле этого модуля, если у него нет никаких настроечных программ, панели управления, никакого тебе процессора — одни только сенсорно-чувствительные ячейки, мигающие разным цветом, и при этом шудры утверждают, что это наполовину живой организм. Я первый раз стою вот так, в непосредственной близости с этим огромнейшим внеземным модулем в виде яйца. Чувствую, как он вибрирует, и даже могу дотронуться рукой.
— Тихо-тихо, держи свои пальчики при себе, если не знаешь, куда их суёшь, — останавливает меня один из шудр, не позволив прикоснуться к модулю. — Он может
— То есть, так можно войти и тебя там разберет на атомы? Так можно закончить свой жизненный срок?
— Да, именно так Джейк Грегор и покончил собой. Я телепат, Вэл, забыла? И я не думаю, что там сохранилось его сознание. Его просто не стало, его энергия растворилась в пространстве. Ты ведь знаешь, что планета Земля излучает очень мощную энергетику? Часть её уходит в космос. Возможно, в этой части энергия ушедших. Мы это вселенная, мы сотканы из её энергии. Энергия превращается в материю, затем, когда материя прекращает свою жизнедеятельность — тонкое ядро энергии притягивается к основному. Для нас это так.
— Всё это слишком сухо. Люди, например верят, что души усопших смотрят на своих родных и любимых сверху, что с ними можно поговорить. А по-твоему выходит, что чтобы я не сказала — меня никто не услышит.
— Говори тем, кто ещё может слышать, — многозначительно смотрит на меня Рэни. — Мы не толстокожие, мы просто принимаем тот факт — что жизнь продолжается и неразумно тратить её на бесконечную скорбь. Стенания бесцельны, они омрачают существование, тормозят развитие. Это так глупо, когда человек может внести в свою жизнь радость — но он почему-то упорно бьётся головой о прошлое, сожалея о нём. Грустью и печалью никто не питается — это мёртвая энергия. Ты ослабишь себя, если замкнёшься в ней.
— Все блин такие философы и прагматы, как будто можно щёлкнуть пальцами и переключиться! У вас всё так легко: нужно продолжить род — живёте с тем, кого не любите ради долга; умер отец ещё не рождённого ребёнка — подобрали нового; поскорбели — и дальше с песней!
— Да, мы мыслим логически, более практично, но не всё так просто, Валери. Нам тоже свойственны чувства и муки. Этот мир привил нам много эмоций. Мы сейчас здорово отличаемся от наших предков. Интересно, что бы ты сказала о них, а они о тебе?
— А ты чтобы сказал обо мне?
— Хм, — Рэни прищуривает свои проникновенные глаза, пряча взгляд в пушистых ресницах. В общении с телепатами можно извлечь определенную выгоду — иногда они выдают мысли других. — Ты добрая, смышлёная, отчаянно упёртая, за это я бы тебя, наверное, даже отшлёпал. Ты общительна и частенько бываешь легкомысленной, поэтому ты так легко восприняла факт нашего существования. Ты разжигаешь интерес к себе, своей яркой внешностью, непредсказуемостью. Для многих ты желанна, особенно сейчас. В клане любят тебя, может … потому что тебя любит наш лидер?
— Вы сговорились все что ли?! Грант уже каждого втянул в эту свою игру! Он что вам вознаграждение пообещал? — не дожидаясь ответа, раздосадовано размахивая руками, возвращаюсь к самому выдрессированному мною шудре — к отцу. Этот уже хоть знает, что можно мне говорить, а о чём лучше вовремя смолчать. В этой пещере, со стороны, наверное, выгляжу нервным рыжим лепреконом.
Остаться мне не позволили. Дошло до унизительного — отец вынес меня, как капризного ребёнка, поставив к стенке.
— Ты уже думала, какая эмоция может тебя питать? Давай поговори со мной, отвлечешься ненадолго!
— Не уверена, что это именно то, — бубню сердито в ответ. Нет, надо же, при всех взвалил меня на плечо и ещё шлёпнул по заднице! Гуманоидный беспредел какой-то! — Ты же объяснял такими сложно усваиваемыми терминами, заумными словами, словно зачитывал мне перевод шудровских талмуд. А нужно было описать процесс проще, как Бас, например. «Вэл», — сказал он, снисходительно поднимая брови. — «То, от чего у тебя западает планка, и ты тащишься, теряя связь с реалом — вот это и есть твой сосок». И вот это новое поколение гуманоидов, выражается, как обыкновенный земной сопляк! — вздыхаю и больше не сержусь.
Отец любит меня, это не только видно по глазам, это ещё и чувствуется.
— Я всё думала, от чего у меня может западать эта планка, и пришла к выводу, что возможно влюблённые парочки. Когда я смотрю и вижу проявление нежных чувств — я впадаю в блаженный ступор. Хотя, в такой же ступор я впадаю, когда вижу витрину с шоколадными конфетами. Поэтому вопрос спорный.
Потешаясь надо мной, отец снисходительно смеётся, хватая меня за нос.
— Вэл, твоя любовь к сладкому это не нужная нам эмоция, поэтому остановимся на влюблённых. Ты ведь можешь не понимать, что энергетически голодна и думать, что твоя нервозность и раздражение связаны с какими-то текущими проблемами. А нужно всего лишь впитать свою порцию эмоций и жизнь снова покажется лучше. Поэтому, как только начинаешь ощущать, что готова на ком-то сорваться — срочно отправляйся на поиски влюбленных!
— И кино не считается, нужны живые, — высовывается белобрысая голова, с лукавым взглядом янтарных глаз. Лесли! Тот, каким я его впервые увидела! Визжу от радости и висну на нём не веря, что это наконец произошло. Он, смеясь, кружит меня на месте. За ним на меня набрасывается Ванда и все остальные вывезенные дети из Мелвуда. …А позади всех робко стоит мой Дани, прижимая к груди свои ладошки. В его голубых как у Пата глазах трепещет столько надежды. Ведь я так много рассказывала ему о нашем новом доме, и о жизни, которая нас с ним ждёт, о том, что эту жизнь подарил ему его отец.
— Дани, — шепчу, глотая слёзы, падая перед ним на колени. Мы обнимаемся, и на мгновенье замираем в такой позе. — Мой любимый мальчик. Спасибо! — поднимаю глаза на тех, кто принимал участие в настройке модуля, и по моим щекам снова катятся слёзы. Дани хмурится, и сосредоточенно начинает их вытирать. — Да знаю, безобразие. Я плакса, — смеюсь сквозь слёзы. — Но я больше так не буду!
Все остальные радуются, на лицах улыбки, одна я развела мокротень. Правда, есть ещё один шудр, которого сегодня радостные эмоции не пронимают. Он только вошел, окидывая всех мрачным взглядом. Господи, он действительно жутко выглядит! Меня даже где-то глубоко внутри уколола совесть.