Фатальное свидание с парфюмером
Шрифт:
— Очень, — отозвалась я.
— Увы, срочно не получится, — развел руки в стороны Вячеслав. — У меня сейчас экстренное совещание, освобожусь я только к вечеру.
— А кого-нибудь еще вы не можете попросить выполнить эту работу? — расстроившись от такой новости, все же предложила выход я.
— Нет, почти все сотрудники идут на совещание. Могу, конечно, попробовать сделать анализы за время перерыва, но ничего обещать не берусь.
— Спасибо и на этом, — поблагодарила я. — Как только что выясните, позвоните, пожалуйста. Номер мой у вас есть.
Я
А что, если просто прийти к ней и припугнуть? Сделаю вид, что я ее допрашиваю как подозреваемую, но предупрежу, что как только появятся доказательства вины женщины, явлюсь к ней с арестом. По реакции женщины сразу станет ясно, могла она вообще иметь отношение к убийству невестки или же нет.
Остановившись на таком варианте, я вспомнила адрес матери Журавлевых, который упоминал во время разговора со мной Вадик, и тронулась в путь. Насколько я поняла, центральной улицей парнишка назвал улицу Столичную, другие под это определение как-то плохо подходили.
— Здравствуйте, вы Журавлева? — спросила я у открывшей мне дверь женщины. На ее лице было написано такое недовольство, будто я разбудила ее среди ночи и задала абсолютно глупый вопрос. Одним словом, гражданка эта мне сразу не понравилась. Как, наверное, и я ей, раз она столь злобно на меня смотрела.
— Да, — подозрительно осматривая меня, ответила хозяйка.
Я протянула ей свои «корочки» в раскрытом виде и попросила разрешения войти. Но впускать меня женщина не торопилась, а довольно грубо спросила:
— По какому поводу?
— По поводу смерти жены вашего сына, — как можно короче ответила я. — Мне бы хотелось кое-что у вас уточнить.
— У меня нет желания разговаривать о данной особе. Это жена сына, вот у него о ней и спрашивайте, — буркнула в ответ мать Степана и попыталась захлопнуть дверь.
Совершенно не удовлетворившись подобной реакцией, я торопливо всунула ногу между косяком и дверью и, схватившись за ручку, задержала дверь.
— Что вы себе позволяете? — возмутилась женщина.
— Нет, это что вы себе позволяете? — переспросила я. — К вам пришли из милиции, а вы имеете наглость не пускать меня.
— Я себя плохо чувствую и не в состоянии сегодня говорить, — попыталась оправдаться женщина.
— Я постараюсь выяснить все быстро и не отниму у вас много времени, — ответила я. — Убийство — все же серьезное дело, а не мелочь какая-то.
Теперь женщине нечего было возразить, и она впустила меня в квартиру. Проследовав за ней до кухни, я села на стул, правда, так и не получив приглашения, и, видя, что мамочка Степана к разговору не расположена, начала сама.
— Скажите, вы в курсе того, что ваша невестка была отравлена? —
— Нет, — буркнула в ответ дама. — Но меня это и не интересует.
— Странно… Вы что, ненавидели жену собственного сына? — продолжила спрашивать я.
— Считайте, что так, — с раздражением произнесла женщина.
— Что ж, в таком случае вынуждена сообщить вам, что вы являетесь подозреваемой в совершении этого самого отравления, — выдала я заготовленную фразу и пристально посмотрела на женщину.
Та, до сего момента нервно переминавшаяся с ноги на ногу возле стола, сначала удивленно вытаращила глаза, потом несколько раз взмахнула руками и завелась:
— Что? Я ее убила? Вы что, рехнулись? И без меня желающие нашлись. Это же надо, заподозрить меня в убийстве! — скривив и без того некрасивые губы в презрительной усмешке, выкрикнула она. — И после этого милицию называют справедливой. Да как у вас язык повернулся такое сказать? Вы же понятия не имеете, какие отношения были у нас с ней.
— Почему же? Очень даже имею, — перебила женщину я. — Вот, например, сегодня нами был прослушан разговор, произошедший между вами и младшим сыном. Вы, кажется, радовались, что ваша невестка теперь мертва. Или я не права?
— Да, радовалась, — теперь уже не скрывая своих истинных эмоций, зло прошипела дама. — На моем месте любая другая мать тоже бы радовалась. Вы представляете, что значит для матери, когда кто-то чужой начинает вертеть ее ребенком, как игрушкой? Думаете, мне было приятно смотреть, когда эта пигалица крутила Степаном как хотела? Да я была готова ее убить собственными руками! Но, спасибо, нашлись добрые люди, помогли.
— То есть вы заявляете, что не убивали невестку? — уточнила я.
— Нет, не убивала, — сверля меня взглядом, ответила мать Степана. — Но точно бы сделала это, если бы другие не опередили. Да, не нравилась мне она совершенно, чего я никогда и не скрывала.
— А чем вы можете доказать, что не причастны к смерти Анастасии? — задала я главный вопрос.
— Чем? — переспросила женщина.
— Да, именно, чем? — упорствовала я. — В тот день вы навещали Анастасию и даже — что особенно странно выглядит после только что вами сказанного — принесли ей какие-то фрукты и витамины. Разве это не подозрительно, учитывая, какие у вас с Настей были натянутые отношения?
— Вовсе нет! — вспыхнула в ответ женщина. — Я ненавидела ее, а вот против ребенка, которого она ждала, ничего не имела. Это дитя моего сына, внук или внучка. Я что, по-вашему, ненормальная, чтобы не видеть различия между посторонней для меня невесткой и кровным внуком?
— Ну уж не знаю, — не стала врать, но и что-то утверждать я. — Возможно, вы лишь прикрываетесь теперь этим так и не родившимся ребенком, чтобы оправдать себя. Такое тоже возможно.
— Прикрываюсь? — так громко выкрикнула женщина, что я едва не зажала уши руками. — Да как вы смеете обо мне так думать! Вы что, считаете, раз вы из милиции, то вам все можно? Что если…