Фатальный ход

Донской Сергей Георгиевич

– Лопнуло? – изобразил обеспокоенность Бондарь.

– Да нет, – успокоил его водитель. – Вмялось слегка и трещинами пошло.

– Ну, это пустяки. Стекло всегда заменить можно. Это новую голову на шею не навинтишь. Не выпускают их, запасные.

Водитель насупился, засопел и зачем-то сообщил:

– Бензобак у нас специальный установлен, взрывобезопасный. Хоть спичку в него бросай, все равно корпус выдержит. Какой-то особый сплав, высокопрочный. Германская фирма «Брозе», слыхал?

Техническое оснащение «Кадиллака» волновало

Бондаря в последнюю очередь, поэтому он осторожно направил беседу в интересующее его русло:

– Немцы свое дело знают. Автоматика, комфорт, безопасность… Но горцы, скажу тебе, тоже не лыком шиты. Сегодня из автомата лупанули, завтра гранатомет задействуют… Что хозяйка забыла на Кавказе? Часто там бываете?

– В последнее время почти не вылезали оттуда, – загрустил водитель. – Причем Маргарита Марковна обычно самолетом летает, а я всю ночь пилю своим ходом, чтобы утречком к трапу подкатить… Теперь, правда, полегче стало.

– Поездки прекратились? – спросил Бондарь, снова закуривая.

– Практически да. Вертолет прикупили. Собственный.

Это было произнесено так, словно водитель тоже внес свою лепту в общий котел, чтобы путешествовать по воздуху.

– Вертоле-от… – с уважением протянул Бондарь. – Куда же Маргарита Марковна на нем летает? Горными вершинами любуется?

– Мало ли, – неопределенно качнул затылком парень.

– Ну да, понимаю. Шоферов в известность не ставят. Что им шоферы? Тьфу. – Бондарь закинул ногу за ногу. – Знай крути баранку, вот и вся премудрость. Сиди, не высовывайся. Твое дело маленькое.

Судя по напрягшейся макушке парня, его задела такая невысокая оценка роли личного водителя Морталюк.

– Это как посмотреть, – загадочно обронил он. – Я в курсе многих дел. Просто болтать не приучен. У нас разговорчивость не приветствуется.

– Это правильно, – одобрительно кивнул Бондарь. – Я сразу приметил, что ты мужик, который умеет держать язык за зубами. Уважаю. А то что будет, если обслуга начальство обсуждать начнет при посторонних? – Избавившись от окурка, Бондарь стал развивать свою мысль: – Будет полная анархия. Представляю, как оживились бы газетчики, узнай, что у Щусевича лепра. Ты с ним поосторожней. У него, по-моему, уже брови начали выпадать. Последняя стадия проказы, когда физиономия превращается в «facies leonine».

– Чего-чего? – усмехнулся водитель.

– В переводе с латыни «морда льва», – пояснил Бондарь, приготовившись узнать правду о болезни Щусевича.

Так и случилось. Собеседник не удержался от желания продемонстрировать свою компетентность.

– Какой он лев, – услышал прячущий улыбку Бондарь. – Просто курс омолаживания неудачно прошел. Есть такая хреновина, ботекс называется. – Водитель сплюнул в окно. – Косметологи кололи Щусевича ботексом, чтобы он, когда ему маску наложили, ни губами, ни щеками, ни веками не двигал.

– То есть частично парализовали мышцы лица.

– Вот-вот. А он, обколотый, был вынужден в одном важном деле поучаствовать.

С тех пор и обсыпало всего. Морщины-то разгладились, а вот личико того… Слабонервные при встрече в обморок падают, что твои кегли. Красота – страшная сила.

– А что за дело было такое неотложное? – возмутился Бондарь. – Маргарита Марковна, насколько мне известно, из бизнеса вышла. Ее помощнику особое приглашение требуется?

– Вот ты у них и спроси, – посуровел водитель, сворачивая на проселок. – Скоро такая возможность представится.

Его интонация была зловещей. От затылка, обращенного к Бондарю, ощутимо повеяло холодом.

Дорога сузилась, прорезая лес. Ели, торчащие из снега, казались почти черными. Всякий раз, когда «Кадиллак» вырывался на открытое пространство, над верхушками деревьев мелькало небо, налившееся болезненным вечерним румянцем. Бондарю подумалось, что это напоминает зарево пожарищ, стоявшее над Москвой в 1812 году.

– Еще долго? – спросил он.

– С полчасика, – снизошел до ответа водитель. – Подъезжаем.

Он произнес это таким торжественным тоном, словно намеревался показать Бондарю все семь чудес света сразу.

Благоговение Бондаря не охватило. Оставшееся время нужно было использовать с толком.

– Местечко укромное, – сказал он, вглядываясь в чащу за окнами. – Молодец Маргарита Марковна. С учетом ситуации обосновалась.

– Какой такой ситуации? – насторожился водитель.

– Политической. Сейчас многим крупным бизнесменам хвост прищемили, они стараются подальше от посторонних глаз держаться. Хозяйка, хоть и твердит, что больше нефтью не занимается, вряд ли совсем от прошлого открестилась. Капиталы оборота требуют, верно я говорю?

– Откуда мне знать? Я не капиталист, я шофер. – Подтверждением сказанному было похлопывание ладони по рулю.

– Туристический бизнес, модельный, – гнул свое Бондарь. – Ну да, слыхал я, что хозяйка вроде как этой сферой заинтересовалась, и что? На манекенщицах особо не заработаешь. Хоть с утра до вечера их под богатых клиентов подстилай, а толку мало.

Слова «модельный» и «манекенщицы» воздействовали на водителя странным образом. Сначала он вздрогнул, словно в зад ему впилась острая заноза. Затем втянул голову в плечи, как если бы получил молотком по темечку. Наконец сбросил скорость и, понизив голос, процедил: – Любопытный ты товарищ, как я погляжу. Не в меру. Не суй нос, куда не следует.

Бондарь, почувствовавший охотничий азарт, произнес как можно более равнодушно:

– Да брось ты. Я же не корпоративные секреты выведываю. Меня модельное агентство в натуральном выражении интересует. Много у хозяйки девочек? Таких, знаешь, чтобы не только при конечностях, но и при фигуре…

– Не знаю, не считал.

– А дело с ними имел? – не унимался Бондарь.

– Не имел. – Ответы водителя становились все суше, все лаконичнее.

– Но видел хотя бы?

– Нет.

– Как же так? Совсем?