Фатум. Сон разума
Шрифт:
Она бы выбралась, она бы убежала, но это было уже невозможно. По Моховой коммунисты добрались до Манежки.
— Не успеем, — сказал водитель, — в центре перекрыто движение.
Ник схватился за голову. В центре, у Кремля, у Красной площади, было больше всего протестующих, но хватало их и в других частях города: собрались мутные личности, примазавшиеся к коммунистам, на Поклонной горе, на ВДНХ флешмобили «коричневые», а с ними и леворадикалы. Стычки с неонацистами, с антифашистами, с представителями национальных диаспор… Полиция бездействовала. Причину этого ни Михаил, ни другие помощники,
Полицейских — меньше. Значит, в город введут войска, если бунт не прекратится, а в том, что он только набирает обороты, Ник не сомневался.
Водитель включил радио.
— Массовые студенческие беспорядки в центре Москвы. Молодежь вышла на площади города, требуя отставки правительства. Движение по улицам Моховая, Тверская, Большая Дмитровка, Воздвиженка, Новый Арбат, Краснопресненская набережная и набережная Тараса Шевченко перекрыто. По возможности не выходите из дома и воздержитесь от поездок на личном автотранспорте! Нам сообщают о погромах на рынках и в кварталах, заселенных национальными меньшинствами, но правоохранительные органы пока не подтвердили эту информацию.
— На Щелковской, — пояснил водитель, — фаши активизировались. Вся дрянь сейчас из щелей повыползет. В центр не проедем. Что делать? Возвращаться?
— Я должен быть там. — Ник обещал, что будет с ними, что не бросит своих.
— Станции метро «Александровский сад», «Библиотека имени Ленина», «Площадь Революции», «Театральная», «Боровицкая», «Арбатская», «Охотный Ряд», «Тверская», «Чеховская», «Пушкинская» и «Кропоткинская» работают только на вход, — продолжил диктор. — Оставайтесь с нами, мы будем держать вас в курсе последних событий.
В машине резко и неприятно пахло лимонным освежителем воздуха. Ник открыл окно — бензиновый смог вполз в салон.
— Пешком быстрее будет, — предостерег водитель.
— Жми, — приказал Ник, вновь ощущая крылья за спиной, — в объезд, как хочешь, но я должен быть в Кунцеве.
Рядом сопел сосредоточенный Конь.
Анечку швырнуло в сторону, она еле удержалась на ногах, вцепилась в Дмитрия. Впереди закричали, но не речевки уже — просто заорали от страха. Ноги подкосились. Если сейчас народ побежит назад… Но толпа качнулась в другую сторону, и Аню понесло на прорыв, как она подумала. Она продолжала держаться за Дмитрия, бежала вместе со всеми, была частью единого организма, но размышляла отстраненно: «С вертолетов все видно. Интересно, что впереди? Заслон? Полиция с газом? Что там может быть еще?»
— Прекратить движение! — раздалось с вертолета. — Прекратите движение! Ваше собрание незаконно! Сохраняйте спокойствие!
Вперед, вперед, Россия! Ломи, ломи, ломи! К победе коммунизма Приди, приди, приди!— Бей буржуев! — взвыли рядом. — Нет — преступному строю!
Из толпы, отражаясь от стен домов, ударили выстрелы.
Аня закричала.
Михаил
Регионы, пораскрывав рты, следят за событиями в Москве. Удивительно, но по центральным каналам передают о волнениях, и по радио тоже… Правда, не говорят почти о причинах, сухо освещают события. Но и на том им спасибо.
И все-таки почему Анечка не берет трубку?
— Михаил Евгеньевич! — Помощница рыдала, тушь потекла. — Михаил Евгеньевич, война началась! Там стреляют!
Он кинулся к телевизору в комнате отдыха. Корреспондент молчал, камера из какого-то окна фиксировала происходящее: вертолет, круто уходящий в сторону, накатывающую на строй полиции толпу.
— Где стреляют? — недовольно поинтересовался Михаил.
— Только что…
Хлопки выстрелов. Стреляли демонстранты.
— Вот блин, — прошептал Михаил.
В толпе закричали пронзительно и тонко. Но люди не отступили, они наседали на полицию.
— Правоохранительные органы, видимо, опасаются давки. Поэтому не используют газ, — предположил журналист.
Михаилу показалось, что в гуще толпы мелькнула Анино пальто. Он подскочил вплотную к телевизору, но оператор сменил план, и снова стало видно небо, вертолет, огибающий площадь по широкой дуге.
Помощница заскулила, зажав рот ладонью. Михаил недовольно покосился на девицу: нечего панику разводить, не война пока, не война. В приемной собирались сотрудники.
— У меня дочка одна дома, — простонала помощница, — как раз должна из школы прийти. Там. В центре. На Арбате.
— На Арбате спокойно, — сказали ей. — Не переживайте так.
Прямой эфир сменился интерьером студии и взволнованным лицом диктора.
— Только что мы получили новую информацию. Президентом Российской Федерации на территории нашей страны объявлено чрезвычайное положение.
— Звоните Каверину! — рявкнул Михаил, не обращаясь ни к кому конкретно.
Чрезвычайное положение — значит, студенческий бунт расценен как вооруженное восстание. Да что же они творят, эти дети?!
— Частные телеканалы временно приостановят вещание, — продолжал диктор, — запрещены всякие митинги и демонстрации, гражданам рекомендовано оставаться дома. В Москву будут введены силы Пятой мотострелковой дивизии Московской области и Четвертой отдельной танковой бригады…
— Ой, мама-мамочка! — запричитала помощница. — Ой, божечки мои…
— Уточняю… — Диктор заглянул в свой ноутбук, и глаз его дернулся. — В связи с введением на территории Российской Федерации чрезвычайного положения установлен запрет на проведение собраний, уличных шествий, забастовок, а также любых массовых мероприятий, включая спортивные и зрелищные; на увольнения рабочих и служащих по собственному желанию; на использование радио- и телепередающей аппаратуры, звукозаписывающих средств; устанавливается контроль за средствами массовой информации; вводятся особые правила пользования связью; ограничивается движение транспортных средств и по требованию проводится их досмотр…