Шрифт:
Фатум.
Обновление. Хроники.
“Нас окружает Иллюзорный Мир
Лишь Честь и Долг наполнят его смыслом
Достойным Вечности Дыхания”
отрывок из оды “Песнь о Чистом Сердце Истинного Гидальго”
эпоха Империи Гест
Семья.
Отол Кайм в последний раз провел световым ножом по своему гладко выбритому черепу. Появляться заросшим перед другими людьми, даже если
Но священные традиции чтились не во всех уголках Империи. Четыре подвластных только Отол Кайму человека позволяли себе подтрунивать над ним. По дружески подтрунивать. Простолюдины! Они все происходили из дальних систем и не могли похвастаться манерами, присущими настоящим гидальго, поэтому Отол Кайм холодно пресекал их шутки, лишь когда они заходили слишком далеко. Только Каре он позволял чуть больше, но Кара была женщиной, а до спора с женщиной мужчина клана Мю не мог опуститься. К тому же она была замечательным штурманом и это было не единственным ее достоинством.
Отол Кайм вспомнил прекрасное лицо Кары и затянул потуже ритуальный пояс. Жар опалил щеки. Последний штрих обряда облачения всегда воспламенял Отол Кайма. В памяти рождались картины героического прошлого его рода, все тысячи тысяч мужчин рода Кайм клана Мю, чья жизнь текла и обрывалась, ведомая долгом чести.
Отол вскользь взглянул на свое отражение и разочарованно отвернулся. Худощавый мальчик с огромными бирюзовыми глазами нисколько не соответствовал его представлениям о мужественности. Вот его отец – это другое дело. Он не помнил, чтобы благородное лицо отца хоть раз исказила пошлая гримаса улыбки, а подтрунивать над гидальго Рейзо Каймом клана Мю было равноценно самоубийству. Даже в кругу семьи манеры отца строго соответствовали древним канонам. Отол Кайм не доверял байкам своих подчиненных о панибратских отношениях с родителями, но предполагал, что какая-то доля правды в них есть. Даже его собственная мать порой поддавалась слабости, присущей лишь простонародью и эти минутные проявления женской мягкосердечности были самыми сокровенными воспоминаниями детства Отол Кайма.
Отол Кайм деактивировал зеркала, завеса рассыпалась и он присоединился к родителям. Час церемонии поглощения пищи настал. На Ай-Эве, центральной планете системе Гро-Тен-Гро, этой церемонии уделяли ровно столько внимания, сколько требовалось, чтобы подчеркнуть ее важность для Жизненного Цикла, но не переоценить влияния простейших инстинктов на Высшие Побуждения Человека. Завтрак прошел в полной тишине. Наступило время прощаться – Отол Кайм отбывал в очередную рабочую смену за пределами родной системы. Неприятная, но обязательная процедура становления всех наследников родов клана Мю. Лишь в необычных, порой пагубных для традиций условиях, можно по-настоящему закалить волю и заточить понятия Чести и Долга.
Отол Кайм преклонил колени пред отцом, мать почтительно замерла поодаль, ожидая своей очереди. Отец покрыл бритый череп сына
– …Не прячься за металлом – он подводит,
Лишь незапятнанная Честь – твоя броня!
Не доверяйся людям – предательство им имя,
Лишь верность Долгу – настоящая судьба!
За страстью не гонись – она мгновенно сожжет дотла!
Лишь в сердце пламя сохраняй неугасимо,
Закованное в холод острого ума.
И чти традиции превыше всех законов.
Лишь тот Гидальго, кто Возвышен Духом,
Лишь тот достоин памяти потомков
И уважения живых…
Витиеватое древнее наречие оборвалось. Отец медленно убрал стяг и позволил подняться сыну с колен. Тяжелые, цвета болотной жижи, глаза гидальго Рейзо Кайма прямо смотрели на сына.
– Мир за пределами Гро-Тен-Гро принадлежит тебе. Пойми это и прими. Узнавая его, не поддавайся ему. Это ты должен его менять, а не он тебя. Помни об этом, Отол Кайм!
Словно в подтверждение слов гидальго Рейзо Кайма из клана Мю включилась трансляция. Соседняя система Хе-Ши-Опсис торжественно приветствовала Императора Зато Ки Фаро и его жену императрицу Сео. Помпезную музыку, парадное построение войск и блеск мундиров чиновников затмевала простота официального облачения императорской четы и их величавое спокойствие.
Император Зато Ки Фаро был истинным гидальго, хоть ему и пришлось когда-то отстаивать свое право на трон с оружием в руках. Тогда отец Отол Кайма сражался на его стороне. Преданность Рейзо Кайма была достойно вознаграждена – в его доме хранилась величайшая реликвия – пробитая насквозь грудная пластина доспеха императора. Он и сейчас оставался верным подданным, лишь поведение сына императора заслуживало порицания Рейзо Кайма. Наследник Ли Нет слыл отравленным кинжалом в сердцах настоящих гидальго. Вот и сейчас Ли Нет не соблюдал протокол церемонии. Даже его наряд вольного пилота отдавал пренебрежением к традициям.
Отец холодно скользнул взглядом по изображению трансляции и кивнул сыну. Отол Кайм подошел к матери и склонился перед ней, но она словно не заметила его. Ее глаза следили за императорской четой сквозь слезы восторга. Отол Кайм помнил и об этой ее слабости. Не всякий муж испытывает к жене такую чистую и незапятнанную любовь, какую его мать испытывала к императорской семье. Брови отца слегка дрогнули, демонстрирую предельную степень гнева, но и это не отвлекло его жену от трансляции. Отол Кайм посмотрел на отца. Рука Рейзо Кайм легла на рукоять меча. Прощание закончилось. Отол Кайм поднялся с колен и вышел прочь. Мать так и не посмотрела на сына.
Вия.
Холодный неприветливый дождь лил сплошным потоком с небес планеты Йондерт. Отол Кайм попытался сохранить осанку присущую настоящему гидальго, но порыв ветра едва не сбил его с ног. Отол старался не смотреть по сторонам. Серая мрачная грязная планета. Отец выбрал Йондерт именно потому, что она нисколько не походила на родную планету Отол Кайма. Голубые луга Ай-Эва, его бирюзовые бездонные воды мужчина клана Мю должен хранить в сердце, а окружающий мир нужно принять таким какой он есть и использовать во имя священного Долга.