Фауст 4.0
Шрифт:
— И что с того?
— Ты обладаешь Фаустом со всеми потрохами, программа со всеми исходниками храниться у тебя на рабочем компьютере. И тебе довольно легко перекинуть по сетке Фауста в одно место…
Я, кажется, стал понимать, в чём дело, этот ублюдок задумал очень крупное преступление — продажа исходников четвёртой версии. За такие вещи корпорация не просто увольняла. У неё кроме легальных возможностей были и другие. Если о такой ситуации узнавали, то человека отправляли на тот свет на очень долгий, внеплановый отпуск. Я был знаком в прошлом с одним сотрудником, талантливым программистом, японцем по происхождению —
Почти все крупные концерны независимо, чем они занимаются, находятся под крылышком у мафии. Братва, Якутзы, Синдикаты, Триады, Семьи — в мире очень много блатных ребят, которые чтят порядок. Точнее чтят «свой» порядок. И сейчас этот кретин, наглым образом почти у всех на глазах пытался толкнуть меня пойти против корпорации. Я и он занимаем неплохие должности, за такими работниками в корпорациях принято следить. Я про это знал, и сейчас сигнал моего жучка был блокирован, иногда я себе это позволял. Особенно когда заходил в клубы типа Кибер-Хеад, и когда общался с соратниками по Сети — в разговорах иногда всплывала опасная для некоторых людей информация, и у меня не было желания кого-то подставить. Однако в остальное время я не глушил жучков, приходилось чем-то жертвовать, с чем-то мириться, работая в такой солидной фирме как Рим. А знал я про жучки только потому, что некоторое время сам успел поработать в отделе по обеспечению безопасности.
За свою прослушку я не волновался — сейчас она не пашет, а вот у такого болвана как этот остолоп Сергей, жучёк наверняка фиксировал каждое сказанное, в десятиметровом радиусе, слово. Надо быть очень осторожным…
— Сергей, ты только что предложил мне преступление. Завтра я должен буду доложить наверх об этом разговоре. — Парень всё равно смертник, ему и до утра не дожить, а для тех, кто сейчас нас слушает (в чем я ни сколько не сомневался) мой ответ окажется убедительным доказательством преданности.
Сергей замешкался:
— Но ведь ты даже не слышал суммы! Пол миллиона! Пол миллиона за не пыльную работёнку. Только нажать пару клавиш и всё! А потом улетай на багамы и живи припеваючи! — Он точно не был знаком с нелегальными делами, такому лоху как он никто и никогда не заплатит.
— Извини Сергей, я не согласен. До завтра. — я закончил разговор, резко обернулся и скорым шагом направился в здание клуба.
Он что-то ещё говорил мне в след. Но я уже скрылся в широченном дверном проёме и слов не расслышал. «До завтра» — было формальностью, потому что я не встречусь с ним завтра. Ни после завтра. Никогда. Я уверен, что сейчас к клубу едет чёрный микроавтобус с бригадой модифицированных нуль-бойцов. А Сергей пропадёт сегодня без вести…
Я и в самом деле больше никогда не встречался с беднягой. Пустили нашего гея в расход, форматнули человека без шума и пыли. Место Сергея занял другой программист, и с работой он справлялся намного лучше «голубца». У меня не было даже малейшего чувства жалости к пропавшему.
Дураки в наше время умирают часто.
Хотя начальству я ничего не сообщал по поводу предложения гея, пускай
Через неделю я и не вспоминал нашего разговора. Но восемь дней спустя, после встречи с Сергеем обнаружил в ящике электронной почты интересный файл, зашифрованный моим открытым ключом. Письмо было коротким: «Hi! Завтра, в восемь вечера вы должны зайти в бар «Касти», наш человек свяжется с вами сам. Дело скручено с тем, что вам предложил Сергей. CU!»
И ни слова от кого, и вообще, с какого перепуга я должен переться в этот бар.
Я смотрел на это послание. Ровный, чёрный шрифт на белом экране. Что это? Подстава? Или клиенты Сергея решили выйти на меня самостоятельно, без посредника?
В любом случае я не собирался со всем этим связываться. Я никуда не пойду. Не буду лишний раз компрометировать себя в глазах начальства.
Левая рука выбила короткую комбинация клавиш по клавиатуре и электронное письмо превратилось в ни что. Туда ему и дорога…
— Дмитрий Алексеевич, вы не могли бы пройти в 204 кабинет, — проверещал через динамик внутренней связи приятный женский голосок.
Я протяжно вздохнул.
Вот так это и бывает. Секретарша сообщает, что тебя хотят (прямо так и жаждут) увидеть в комнате под номером таким то, а в кабинете тебе вежливо скажут — заподозрен в промышленном шпионаже.
Сергей пропал девять дней назад, письмо с предложением о встрече пришло позавчера.
И то, что я его попросту удалил, ровным счётом ничего не значит — мне не доверяли.
Очень жаль, а ведь я и в правду хороший сотрудник. Ну и что, что иногда я отключаю прослушивающие жучки — должна же быть у меня, хоть какая то, личная жизнь. И не беда что иногда я забираюсь по сетке в документацию шефа, да и мелкие махинации с несанкционированным проникновением в компьютеры лабораторий и исследовательских центров «Третьего Рима» тоже мало, что должны значить — просто моё любопытство и ничего другого. К тому же, я тщательно заметал следы…
Эх, чёрт возьми! Между прочим, 204-ый кабинет находится в отделе по обеспечению безопасности. Там я уже был — вчера. Меня вот точно так же, как и сегодня попросили зайти в 204-ый. Там любезно встретил добродушный старичок в очках и стал беседовать со мной на отвлечённые темы. Старичок интересовался моим детством, спрашивал о работе в «Третьем Риме» — какие у меня отношения с сотрудниками, всё ли в порядке, ничего не беспокоит. Но самым интересным было то что он ни одним словом не заикнулся о Сергее или пришедшем на е-мэйл письме. Получился даже не допрос, а обмен любезностями. Я так и не понял — чего он от меня хотел.
А я ведь отлично знаю их методику психологического давления. Знаю, как ребята ловко выбивают информацию из несговорчивых, знаю о том, что все передвижения и контакты высокопоставленных сотрудников внимательно отслеживаются и фиксируются. Телефонные разговоры по мобильникам записываются в архивы. В общем, параноидальная слежка за всеми кто хоть что-то знает из секретов фирмы. Зная всё это я никак не мог понять — почему меня не спрашивают о том, что их действительно интересует! Хотя бы сказали, что я заподозрен в каких ни будь злодеяния против Рима, так нет же Очкарик только улыбался и говорил о всякой ерунде.