Фауст и физики
Шрифт:
Но и она, оказывается, обман.
«Слова толпы звучат насмешкой злою», — говорит Фауст Вагнеру.
Народ верит,что Фауст с отцом (тот тоже был ученый, алхимик) спасали людей. Фауст знает,что это ложь. Ядзнания разрушает его чувство.
То, что кажется народу истиной, был звук пустой, мираж, как и магия Фауста. И снова призыв всейистины, истинной истины слышит Фауст. И он уже хочет оторваться от земли, покинуть мир сей, минуту
Фауст хочет мчаться за солнцем. Он хочет видеть у ног своих весь мир. Снова гордыня разума возносит его над реальностью. Снова он «бог», снова мир сей удаляется от его взгляда, превращаясь в подопытный шар.
Но он не в силах преодолеть земное тяготение. И Фауст, очнувшись, стонет:
Увы, лишь дух парит, от тела отрешась,— Нельзя нам воспарить телесными крылами!Сопровождающий Фауста Вагнер следует за ним по пятам и «снижает» слова учителя.
Для Вагнера Фауст — «чудак», сумасшедший.
Так же рассуждает и ученик Фауста. Он быстро находит с чертом общий язык. Это язык циников. Ученик пришел не за наукой, а за карьерой. И когда Мефистофель рассказывает ему, как можно дурачить пациентов, — ученик выбирает медицину.
И ученик и Вагнер — пародия на тщеславные желания Фауста. Фауст смотрится в них, как в зеркало, видя лицо «второй» души своей.
Но потому-то он и Фауст, что кроме этой у него есть и иная душа. Фауст не только «червь», но и «бог».
Слыша, как Вагнер что-то сопит ему в ухо, Фауст восклицает:
О, как бы я плащу волшебному был рад, Чтобы улететь на нем к неведомому миру! Я б отдал за него роскошнейший наряд, Его б не променял на царскую порфиру!В своем чистом желании истины Фауст доходит до самоотречения. Он отвергает высшие дары земной власти ради царства Духа!
Запомним эти слова Фауста. Вернемся к ним тогда, когда Фауст эту власть получит. И заметим, что именно в этот момент, в эту минуту искреннего самосожжения к Фаусту подбегает черный пудель.
Это — Мефистофель. Он услышал Фаустовы призывы. Засек его клятву. И решил, что его время настало.
Настал час искушения. Настала пора доказать этому «смешному божку земли», что он вовсе не бог.
Мефистофель застает Фауста в высшей точке разлада. Фауст в споре с самим собой. Он бессилен разрешить этот спор и готов передать его арбитру. Арбитр появляется — это Мефистофель.
Он цинично предлагает Фаусту пройти земную жизнь до дна. Он льет яд на больную рану Фауста, на рану сомнения, на рану безверия. Мефистофель сразу устраняет Вагнера. Зачем теперь Вагнер? Теперь оппонент Фауста сам черт.
В Мефистофеле Фауст узнает часть себя. Этот цинизм знания
Вот с этой-то частью своей Фауст и заключает договор. Он тоже поступает как циник. Он уверен, что одурачит черта, ничего ему не продав. Он пускается с ним в спор, чтоб переспорить самого себя, чтоб доказать что-то себе, а не Мефистофелю.
Фауст заключает фантастический союз ради реальных целей. Конечно, власть, которую ему даст черт, может дать только черт. Но все остальное будет происходить в душе Фауста, и только в ней. Мефистофель будет «выскакивать» из Фауста, когда понадобится. Он будет идти за спиной Фауста как тень, как его второе «я».
Это будет «я» пародирующее, злое, бесстыдное. Оно будет все время твердить Фаусту: ты — червь, ты — червь, ты — червь. Оно будет оспаривать в Фаусте бога, тайно завидуя ему, страшась проигрыша.
Что предлагает Фаусту Мефистофель? Фауст сам перечисляет эти дары, иронизируя над ними:
Что дашь ты, жалкий бес, какие наслажденья? …………………………………………………………. Ты пищу дашь, не дав мне насыщенья; Дашь золото, которое опять, Как ртуть, из рук проворно убегает; Игру, где выигрыша вовеки не бывает; Дашь женщину, чтобы на груди моей Она к другому взоры обращала; Дашь славу, чтоб через десять дней, Как метеор, она пропала,— Плоды, гниющие в тот миг, когда их рвут…И все-таки он согласен сорвать их. Это испытание не кажется ему страшным. Он не сомневается в своей победе, в своей верности духу, а не земле.
Но так говорит Фауст-старик. Он еще не испил зелья на кухне ведьмы, еще не помолодел. Омолодившись, он заговорит иначе. Он бросится к ногам Маргариты и станет молить ее о любви. Он пойдет ради этой любви на все: на убийство, на обман, на подкуп.
Но пока он стар, он склонен считать, что это только эксперимент. Фауст подходит к своей сделке с чертом как естествоиспытатель. Он ставит опыт — опыт над собой. Это он сам искушает себя страстями земными. Это он опускается в «низшее» в себе, чтоб узнать всегочеловека.
Свою первую жизнь Фауст положил на науку. Второй срок он кладет на саму жизнь.
Он хочет «здесь» найти ответ, которого не нашел «там». Ему нужен выход,нужна истина, которую он отчаялся найти наедине с собой.
Фауст возвращается в мир сей, но он возвращается и в мир свой. Это мир человеческий, в нем живут все. И Фауст хочет испытать: как это — жить, как все.
Может, в этом и есть истина, и есть выход?
Он относится к дарам Мефистофеля, как к материалу, из которого можно извлечь смысл: