Фаворит смерти 3

Волков Тим

— Повторите, — холодный тон.

— Отбой, говорю! — Карасик нажал на «отбой», процедил: — Уроды!

Немного успокоившись, сказал:

— Ладно, парни, выдохнули, но не расслабляемся. Рябой!

— Я!

— У тебя как, потери есть среди личного состава?

— Есть, — хмуро ответил тот.

— Много?

— Двое?

— Черт!

Карасик начал перекличку среди нас.

В нашей группе к счастью потерь не оказалось, лишь только Шталину тварь заехала вдоль спины

одним из щупалец.

— Скотина! Козломордая болотная тварь! — ругался тот, морщась от боли.

— Все, двинули дальше. Это только «цветочки», — ответил Карасик.

— Только цветочки? — выдохнул Осип. — А «Ягодки» тогда что же?!

— За руки взялись! Помните — потерявшихся во тьме уже никогда не находят!

Мы сцепились.

Двинули вновь в путь. Прошли мимо поверженного врага, который начал распадаться на желеобразные куски и страшно вонять. Внутренние органы монстра начали влажно лопаться, орошая нас тягучей слизью.

Кого-то опять начало рвать.

— Не отставать! Руки не расцеплять!

— Он мне на ладонь наблевал!

— Держаться! Разговорчики там!

С первой группы кто-то тоже закашлялся.

Вновь тьма сомкнулась над нами. Схватившись за руки, мы слепо двинули вперед, ведомые командиром группы, который ориентировался только на натянутую веревку с узлами. Можно было ли ей доверять? А что, если эта тварь, которую мы убили, перекусила ее где-нибудь?

Я старался гнать эти мысли прочь.

Тьма погружала в мысли. Не видя пути, я все сильнее думал о доме, о том, как решать вопросы, оставленные там, за Барьером. Может быть действительно, в психушке было бы спокойней чем здесь? Чувствует сердце — если вырвусь отсюда живым прямиком туда и поеду. После всего увиденного будет сложно сохранить рассудок.

В какой-то момент я не заметил, как кто-то подкрался со спины.

— Думаешь, закрыл вопрос со мной? — внезапно прошипел в самое ухо Гамильтон. — Нет, все только начинается.

И вдруг резко ударил меня по рукам, расцепляя с остальными членами команды, отсекая от других.

Возмущенно проворчал Остап — ему тоже досталось по пальцами, вскрикнула Женя.

— Кто там дерется?

— Полегче!

— Что случилось? — тут же насторожился Карасик.

Я хотел предупредить его о разрыве цепи, но не успел.

— Все только начинается! — прохрипел мне в самое лицо Гамильтон и ударил прикладом по лицу.

Тюк!

Я охнул и упал в грязь.

Перед глазами заплясали кровавые огоньки. Сознание поплыло. А потом и вовсе покинуло меня.

Сколько я так пролежал я не знал. Наконец, собрав всю волю в кулак, плеснув себе на лицо немного болотной холодной влаги, я пришел в себя.

Я попытался

встать, но получилось это сделать только со второго раза — сильно качало.

Знатно этот ублюдок приложил меня! Ну ничего, сейчас я ему…

Я прислушался.

Тишина.

Могильная.

Непробиваемая.

— Карасик? Осип? Парни? Где вы? — позвал я.

Звук голоса был глухим, словно я находился в тесной комнате.

— Карасик? Парни?

Мне никто не ответил.

Я был совершенно один, в кромешной тьме.

* * *

Что такое? Меня оставили? Потеряли?

Я начал хаотично рыскать по округе, но скоро остановился — так только сильнее заплутаю. Надо собраться с мыслями. Почему меня оставили?

Или, может, все же ищут?

Надо подать сигнал.

Я закричал.

Прислушался.

Тишина.

Вновь закричал. Срывая горло, начал орать.

И вновь тишина.

Я остался наедине с Тьмой.

Пытаясь сориентироваться, чтобы понять куда идти, я едва не сошел с ума. Везде была темнота и понять хоть что-то было просто нереально.

Идти наугад? Глупо. Оставаться на месте? еще глупее!

Тогда как поступить? Как?!

И словно этих неприятностей мне было мало, высоко над головой раздался демонический хохот.

Существо, обитавшее тут, и которое боялась сама Смерть, настигло меня.

Я закричал, но мой крик никто не услышал.

* * *

Обрывки сознания. Боль.

Что-то черное кружит над головой. То поднимаясь высоко вверх, то обрушиваясь на голову.

Обрывки магии. Рваные конструкты. Боль. Много боли. Океаны боли.

Тьма. Кругом тьма. Нет ни времени. Ни пространства. Лишь плотная тьма, сводящая меня с ума.

Я кричу, но не слышу собственного голоса.

Тьма.

Вокруг демоны.

Последнее, что я услышал, прежде чем окончательно потерять сознание — их дикий безумный смех.

* * *

Когда в следующий раз я открыл глаза, то первое, что понял — лежу на асфальте.

Второе — светло. Нет тьмы, день.

И третье, но самое удивительное, заставившее меня усомниться в своей трезвости ума — я лежу у порога собственного дома, у особняка Вяземских, словно забулдыга, загулявший до позднего вечера и пришедший в свое жилище только под утро.