Фаворит
Шрифт:
Подавленный, я возвратился домой.
Я осторожно заглянул в комнату Сциллы. Там было темно, и я слышал ее ровное дыхание. Она все еще крепко спала.
Внизу Джоан на ковре у камина играла с детьми в покер. Я научил их покеру как-то в дождливый день, когда ребятам надоело играть в «снап» и «рамми» и они ссорились и капризничали. Покер, таинственная игра ковбоев из кинобоевиков о Дальнем Западе, сделал чудо. Через пару недель Генри превратился в такого мастера, с которым, только крепко подумав, садишься играть во второй раз. Его острый, как бритва, математически
Полли играла достаточно хорошо, и я был спокоен, что в обычной компании она не будет постоянно проигрывать. Даже маленький Уильям мог отличить флеш от фулла.
Они играли уже давно, и гора фишек перед Генри была втрое больше, чем у любого из остальных.
Полли сказала:
– Генри выиграл все фишки, и нам пришлось их опять поделить и начать игру сначала.
Генри усмехнулся. Карты были для него открытой книгой, и он не мог не читать ее.
Я взял у Генри десять фишек и сел играть. Джоан сдавала. Она дала мне пару пятерок, и я вытащил еще одну. Генри сбросил две карты и взял две другие, вид у него был довольный. Остальные сбросили все карты. Тогда я смело присоединил еще две фишки к двум, которые уже лежали на столе.
– Поднимаю тебя, Генри, на две фишки, – сказал я. Генри взглянул на меня, убедился, что я серьезен, и стал отчаянно притворяться, будто он в нерешительности, вздыхал и барабанил пальцами по столу. Зная его манеру блефовать, я понял, что у него на руках огромная комбинация и он изобретает, как бы вытянуть из меня побольше.
– Еще на одну, – сказал он.
Я собирался было добавить еще две фишки, но вовремя остановился.
– Нет, Генри, ничего у тебя не выйдет на этот раз! – И я сбросил карты. Я передвинул ему выигранные им четыре фишки. – На этот раз ты получишь только четыре и ни одной больше!
– А что у тебя было, Аллан? – спросила Поэли и, перевернув мои карты, увидела три пятерки.
Генри усмехнулся. Он даже не пытался помешать Полли посмотреть в его карты. У него была пара королей. Всего-навсего одна пара!
– На этот раз я тебя поймал, Аллан, – сказал он, очень довольный.
Уильям и Полли простонали.
Мы продолжали играть, пока я не восстановил свою репутацию и не отыграл у Генри: солидное количество фишек. Потом пришло время детям ложиться спать, и я пошел к Сцилле.
Она проснулась и лежала в темноте.
– Входи, Аллан.
Я вошел и зажег лампу у ее кровати. Первый шок у нее прошел, она выглядела спокойной и примирившейся.
– Хочешь есть? – спросил я. Она ничего не ела со вчерашнего обеда.
– А ты знаешь, Аллан, хочу, – сказала она, словно удивляясь.
Я сошел вниз и помог Джоан приготовить ужин и сам отнес его Сцилле. Мы ели, и она, опираясь на подушки, одна в большой постели, стала рассказывать, как они встретились с Биллом, как они проводили время, сколько было
Мне очень хотелось спросить ее, не было ли у Билла в последние недели неприятностей, не угрожал ли ему кто-нибудь, но я подумал, что сейчас не время для расспросов. Я заставил ее принять еще одну таблетку снотворного, которое мне дали в больнице для нее, потушил свет и пожелал ей покойной ночи.
Я раздевался у себя в комнате и чувствовал, что засыпаю на ходу, усталость валила меня с ног. Я не спал больше сорока часов, и немногие из них можно было назвать спокойными. Я плюхнулся в постель. Это был один из тех моментов, когда окунаешься в сон, как в чудесное наслаждение.
Спустя полчаса Джоан разбудила меня. Она была в халате.
– Проснитесь ради бога! Я целый час стучусь к вам!
– Что случилось?
– Вас просят к телефону. По личному делу.
– Ох, нет, – простонал я. Мне казалось, меня разбудили среди ночи. Я взглянул на часы – было одиннадцать.
Я пошел спотыкаясь вниз, не в силах заставить себя проснуться.
– Алло?
– Мистер Аллан Йорк?
– Да.
– Не вешайте трубку. – Что-то щелкнуло в телефоне. Я зевнул.
– Мистер Йорк? У меня для вас сообщение от инспектора Лоджа из Мейденхедского полицейского участка. Он хотел бы, чтобы вы зашли завтра днем, в четыре часа.
– Приду, – сказал я и, повесив трубку, пошел к себе. Спать, спать, спать...
Лодж ждал меня. Он встал, пожал мне руку, показал на стул. Я сел. Теперь у него на столе не было бумаг, за исключением небольшой, в четверть листа, папки, лежавшей прямо перед ним. За маленьким столом в углу, у меня за спиной, сидел констебль в форме. Он раскрыл тетрадь, взял в руки перо, готовый стенографировать.
– У меня тут кое-какие показания, – Лодж постучал по своей папке, – о которых я хочу вам рассказать. А потом я хотел бы задать вам несколько вопросов. – Он раскрыл папку и вынул из нее два скрепленных вместе листа.
– Здесь показания мистера Дж. Л. Дэйса, управляющего конторой ипподрома в Мейденхеде. Он сообщает, что из числа служителей ипподрома, дежуривших возле препятствий на случай необходимости в этих скачках, девять человек числятся на постоянной работе, а троих наняли специально на этот день.
Лодж отложил лист и взял следующий.
– А это показания Джорджа Уоткинса, постоянного служителя на ипподроме. Он говорит, что они тянули жребий, кому какое препятствие обслуживать. У некоторых препятствий стоят по двое. В пятницу тянули жребий, как обычно. Но в субботу один из новых служащих выразил желание дежурить у самого дальнего барьера. Уоткинс говорит, что у них никто не любит это препятствие, потому что от него приходится бегать через весь круг, если хочешь сам сделать ставку между скачками. Поэтому все охотно согласились на предложение новичка. На остальные препятствия тянули жребий.