Фаворитка месяца
Шрифт:
– Куда едем? – спросила она.
Конечно, ее это не волновало: она готова была ехать в машине с Майклом Маклейном хоть на край света.
– Куда вам будет угодно, – ответил он. – Все еще хотите кофе?
– Да, конечно. А вы знаете подходящее место?
– Только одно. В Западном Голливуде. На Ла Бриа.
– Никогда не была там.
Майкл внимательно посмотрел на нее.
– Вы ведь недавно в городе, да? – спросил он и, не дожидаясь ответа, продолжил: – Лавки на Меллроуз-авеню совсем не похожи на лавки в других концах Лос-Анджелеса. Большинство из них, конечно, будут закрыты, но
– Как это? – спросила она.
О Боже, неужели она вот так запросто будет гулять на виду у всех с самим Майклом Маклейном?! Она почувствовала необычайное волнение.
– Это самые лучше магазины. Вы увидите, что значит – великолепный и самый современный дизайн. А какие там очаровательные лавочки, Бог ты мой… Впрочем, вы им под стать.
Она даже зажмурилась при таком комплименте. Затем он стал ее расспрашивать. О телешоу, о тех, с кем она вместе работает, о жизни вообще. Это было замечательно, если не считать того, что ей было как-то очень неловко рассказывать о Дине, об отце или Лэмсоне. Но он так непринужденно поддерживал разговор, казался таким заинтересованным…
После того как они завернули на Ла Бриа, машина стала тормозить. Майкл сказал:
– Вот мы и приехали. Давайте парковаться и выходить на воздух. Шарлин никогда не приходилось видеть что-либо подобное. Даже на Родео Драйв. Витрина одного магазина была завалена кожаной одеждой. Здесь были даже кожаные бикини. У Максвелла была одежда от японских дизайнеров. Шарлин никогда раньше не видела такой одежды, даже в Лос-Анджелесе.
– Я привезу вас сюда тогда, когда они будут открыты, – сказал Майкл, когда они проходили мимо окон магазина, название которого было «Твист».
Шарлин глядела на витрины и про себя соглашалась с предложением своего кавалера. Одежда была узкая, плотно облегающая и одновременно вся в оборках.
– Никто в двадцать первом веке не будет носить подобные вещи. Они будут наводить ужас на наших потомков. Но у вас совершенная фигура и как раз для такой одежды, – прибавил он.
Шарлин почувствовала, как заливается краской, и заговорила прежде, чем Майкл заметит ее проступивший румянец:
– Посмотрите на название этого магазина, – быстро сказала она. – «Чокнутость»! Мне это нравится.
Майкл замедлил шаг, посмотрел, куда она ему показывала, и тоже рассмеялся.
– Пойдемте в Джексон Плэйс, пропустим по чашечке капуччино, – предложил он и обнял ее за плечо раскрытой ладонью. В этом его прикосновении было что-то необычное, что-то тяжелое…
На какую-то секунду девушку охватила тревога. Та тревога, которая в течение столетий охватывала девушек в подобных ситуациях. Но потом она напомнила себе, что все-таки это сам Майкл Маклейн, а вовсе не какой-нибудь подвыпивший водитель грузовика с одной из малоезженных дорог Техаса.
– Джексон? Уж не Майкл ли Джексон? Мы идем к нему в гости на чашку кофе?
Майкл засмеялся. Это был добрый, как ей показалось, смех.
– Нет, к сожалению, это обычное кафе. Но очень симпатичное. Кроме того, меня там знают.
Шарлин громко прыснула.
– А где вас не знают?! – весело воскликнула она.
Когда они вошли через парадное крыльцо кафе в зал
– Все присутствующие не спускают с вас глаз, – сказала она.
– Нет, Шарлин. Я уже для них не новость. Они не спускают восторженных взглядов с вас, – мягко ответил Майкл.
Шарлин уже потихоньку заерзала на своем стуле, не зная, как реагировать на сыплющийся в каждой фразе Майкла поток комплиментов. Она была благодарна официантке, которая вскоре появилась возле их столика с подносом.
– Прошу простить. Мне необходимо покинуть вас на минутку, – вдруг сказал Майкл и, когда кончили сервировать их столик, встал и вышел из зала.
О Боже, неужели она так не понравилась ему, – дура! – что он счел необходимым уйти от нее?!.. Что ей теперь делать? Ну… Она, конечно, может вызвать по телефону такси. А если надо, то и Дина.
Она находилась в смятенном состоянии несколько минут, но пока размышляла над происшедшим, Майкл уже успел вернуться.
– Еще раз прошу извинить, мне нужно было кое о чем позаботиться.
– Я все-таки до сих пор не могу ничем объяснить ваш звонок, – проговорила более или менее успокоенная Шарлин, когда он вновь сел за столик напротив нее. – Может, вас попросил господин Ортис? Он беспокоится за то, что я мало выхожу на свежий воздух. Но сейчас я совсем закрутилась между съемочной площадкой, новым домом и заучиванием сценария, так что… – Она вдруг поняла, что говорит слишком много, поэтому замолчала и сделал глоток капуччино. – О, я люблю этот кофе! Никогда не думала, что от кофе может исходить такой аромат! – не удержалась она от реплики, видя, что он продолжает молчать и внимательно разглядывать ее.
Вот он улыбнулся, полез рукой в свой нагрудный карман и достал оттуда небольшую коробочку, которая была завернута в красивую голубую бумагу, повязанную белой лентой. Он протянул ей коробочку, держа ее за бантик из ленточки.
Шарлин прочувствовала сильное смущение.
– Что это? – спросила она, прежде чем взять у него из рук презент.
– Это маленький подарок вам от меня. В связи с тем, что вы приехали жить в наш город. Не бойтесь, берите и открывайте.
Шарлин взяла подарок, развязала бант и вытащила коробочку из оберточной бумаги. Она открыла небольшую крышечку и ахнула:
– О, Майкл!
Это было ожерелье. Она взялась за его концы и подняла вверх, чтобы рассмотреть получше. С него свисали три звездочки и, похоже, в центральной был бриллиант. У Шарлин никогда не было бриллиантов. Она поднесла ожерелье ближе к лицу, рассматривая камень.
– Какая красота, – прошептала она и взглянула на Майкла. – Но я не могу принять такой подарок! – воскликнула она, терзаясь душевными противоречиями.
– Вы очень обидите меня, если не возьмете это себе, – последовал ответ. – Я не могу брать обратно свой подарок. Это ведь вам. Возьмите же.