Фаворитка Наполеона
Шрифт:
Накануне генерал Маршан не скрыл от Лабэдуайера в присутствии всех властей своих опасений, внушаемых настоящим моментом. Батальонные командиры не ручались за всех офицеров, офицеры не могли поручиться за своих солдат.
В Гренооле наряду с пятым пехотным полком находился также четвертый артиллерийский, в котором Наполеон начал военную карьеру и в который после роспуска императорской гвардии зачислили многих спутников Наполеона времен его славных походов; кроме того, там же стоял третий саперный полк, открыто высказывавший антипатию к Бурбонам.
Седьмая дивизия, образованная из четырех
Таким образом Гренобль был центром защиты, который правительство непременно хотело удержать за собой. Это была старинная и сильно укрепленная крепость. Там помещались артиллерийское училище, инженерное училище, материальный склад на восемьдесят тысяч ружей, двести артиллерийских орудий и большие запасы патронов и снарядов. Следовательно, именно в этом пункте и постараются сосредоточить все войска Дофинэ и части Савойи, еще принадлежавшей Франции.
– Вы видите, господа, – сказал Лабэдуайер, заканчивая свой длинный обзор положения, – что все это очень ясно и многозначительно. Бурбоны уже не чувствуют под собой твердой почвы, почти вся армия не на их стороне. Я нарисовал вам картину роялистских сил, их скрытые намерения, схему передвижения войск с того самого момента, когда Наполеон высадится на берег… Только бы он не вздумал явиться сюда через Италию! Но это совершенно невозможно! Мюрат не может помочь ему так открыто; ведь коалиционные силы держав уничтожат его, так что он не рискнет пойти на такой шаг. К тому же лучше всего будет направиться по настоящей дороге, по той самой, которую мы только что наметили.
– Первая же вспышка увлечет за собой всех остальных, – сказал Анрио. – А вы лично, полковник, как рассчитываете распорядиться вверенными вам войсками?
– Первым делом будет отдано распоряжение двинуть в Гренобль четвертый гусарский полк, так как там чувствуется недостаток в кавалерии; одиннадцатый и седьмой то есть мой, тоже должны будут последовать туда. Мы немедленно пустимся в дорогу. Таким образом я очень скоро окажусь в самом центре военных операций. На моих солдат можно положиться. Вот уже несколько месяцев, как я удваиваю им пайки и оделяю через верных людей деньгами. Я могу сделать с ними все, что захочу. С самого начала военных действий я поспешу к императору, сказав солдатам просто следующее: «Кто любит меня, последует за мной!» Ручаюсь вам, что весь полк побежит за мной с криками: «Да здравствует император!»
В этот момент снаружи послышался шум голосов.
Кто мог явиться в такой час? Ведь лачужка стояла в стороне от проезжей дороги, и не бывало еще, чтобы туда заходили случайные путники.
Свои последние слова полковник Лабэдуайер произнес очень громко, но, услышав шум голосов, остановился на мгновение в высшей степени удивленный. Заговорщики в немом спокойствии выжидали, что последует далее.
– Откройте! – сказал вдруг кто-то снаружи, постучав в дверь кулаком.
Никто из присутствующих не ответил ни слова. Анрио и доктор Эмери даже немедленно обнажили
– Именем короля приказываю вам отворить дверь! – еще громче повторил прежний голос.
– Ни малейшего сопротивления! – сказал Лабэдуайер, обращаясь к друзьям. – Нам изменили… Всякое сопротивление будет напрасным. Людей, которых послали арестовать нас, наверное, достаточное количество. Придется сдаться, а там посмотрим.
Он встал и отодвинул запор.
Показался Матюрен, возглавлявший целый отряд стражников, и произнес:
– Я крайне сожалею, что господам полицейским приходится слегка потревожить вас, господин Лабэдуайер. Но, видите ли, политика имеет свою обратную сторону. Я лично держусь таких убеждений, которые вы не вполне разделяете, так что я счел своим долгом позаботиться, чтобы вас арестовали.
– Как, негодяй? Так это ты напустил на нас полицию? – сказал полковник Лабэдуайер, занося руку над уродливым пастухом.
– А ей-Богу же, я! Да и как было иначе поступить? Ведь я – верноподданный его величества короля! Уж давненько я выслеживаю вас, и не скоро придется подлому Узурпатору снова увидать Тюильри. Да и то сказать, ведь вы даже не принимали особенных предосторожностей. Ну, да ладно, теперь вы в надежных руках, и это большая удача для Франции и всех истинных верноподданных короля…
– Нельзя ли заткнуть глотку этому болвану? – сказал Лабэдуайер. – Господа, мы совершенно к вашим услугам! – Затем, обращаясь к полковнику Анрио, он прибавил еле слышным шепотом: – Дорогой брат по оружию, счастье изменяет нашим надеждам, но если нам и не придется увидать возвращение императора, то мы по крайней мере можем утешиться тем, что подготовили ему дорогу, и сознание этого у нас никто не может отнять. Наш долг исполнен! Так будем же храбрыми и гордыми! Звезда Наполеона поднимается, он еще засияет былой красотой и славой. Все эти люди так же боятся Наполеона, как если бы он все еще был всемогущ. А это явно доказывает конец роялизма! Но ввиду того, что нам нечем особенно рисковать, я все-таки попробую отвоевать нас у этих разбойников роялизма!
Графиня Валевская наклонилась к нему, прислушиваясь к последним словам.
Заметив это, Лабэдуайер, обращаясь к ней, сказал, но уже громче, чтобы полицейские слышали:
– Вы являетесь жертвой подлого предательства. Вас задерживают без всякого основания. Я офицер королевской армии, мне еще отдадут отчет в этой ошибке, и вас скоро отпустят на свободу. Не бойтесь ничего и крепитесь! Произвол недопустим и не опасен ни при какой форме правления. Он не может долго продержаться, и горе тому правительству, которое прибегает к нему как к средству управления!
Ордер об аресте, предъявленный им полицейским комиссаром, был составлен в неясных выражениях. Очевидно было, что сначала там были оставлены пустые места для имен, которые вписали в самый последний момент. Без сомнения, правительство боялось скандала.
Вспомнив о том, что накануне он обедал у генерала Маршана и ничем не выдал себя, Лабэдуайер рассчитывал в ближайшее время освободиться и выручить своих друзей из того неловкого положения, в которое они попали. Ведь не было никаких улик против него!