Файл №211. Excelsis dei
Шрифт:
— Молдер, я вполне серьезно. Вспомни, что говорил доктор Грейвз, — его препарат увеличивает поступление в мозг ацетилхлори-да и стимулирует выработку каких-то гормонов, недостаток которых и обусловливает болезнь Альцгеймера. Или, наоборот, мои познания в биохимии не распространяются так далеко. Тем не менее, я помню, что избыток некоторых гормонов может вызывать различные психические отклонения. Например, шизофрению.
— Ты хочешь сказать, что Мишель Чартере изнасиловал восьмидесятилетний шизофреник?
— Вполне возможно. В конце концов,
— Ив том числе служить превосходным лекарством от импотенции? — Молдер уже веселился всерьез. — Не просто шизофреник, а невидимый восьмидесятичетырехлетний шизофреник?
Похоже, Скалли даже не замечала его иронии. Ее голова уже работала совершенно в другом направлении:
— А, может быть, дело не в лекарстве, а в самой больнице?…
— Дэйна, ты хочешь сказать, что там водятся привидения? В таком случае, наверное, нам обоим следует взять отпуск. Я понимаю, что наши последние дела могут заставить мозги крутиться именно в подобном направлении, но, подумай, — к чему приплетать мистику еще и сюда?
— Нет, я имею в виду не настоящие привидения, а., ну, что-то типа галлюцинаций, вызванных факторами окружающей среды. Может быть, какие-то специфические больничные запахи, может быть, химический состав здешней воды в сочетании с тем или иным препаратом, который дают пациентам… Словом, — непредусмотренное сочетание разных факторов, о части из которых мы сейчас просто не имеем информации. Кто знает, что таится в этом старом здании? Может быть, там в подвале, где никто не бывал уже лет десять, растут какие-нибудь грибы, которые вызывают галлюцинации, потерю памяти или отделение духа от тела..
— Знаешь, Скалли, в твоей гипотезе, конечно, есть некое благородное безумие, но, по-моему, все это напоминает детский песочный замок. Ткни твою версию пальцем — и она рассыплется.
— У тебя есть другие версии?
— Нет. Но мне кажется, что сейчас ты ищешь черную кошку в темной комнате. Я же подозреваю, что ее там вообще нет, а все дело не стоит выеденного яйца. Мишель Чартере просто терпеть не может свою работу, но хочет вылететь отсюда не со скандалом, а с почетом. Да еще получив при этом нехилую компенсацию. Как ты помнишь, такую штуку она пыталась проделать здесь уже не раз.
Скалли остановилась, обернулась к Молдеру и внимательно посмотрела ему в лицо:
— Ты же сам смотрел заключение травматолога и прекрасно помнишь, что врач наложил ей на лицо тринадцать швов. Плюс еще синяки на бедрах и запястьях, удар по голове и легкое сотрясение мозга. Ты хочешь сказать, что она все это подстроила сама?
Молдер неопределенно пожал плечами. Действительно, в этом деле имелась странность, — но слишком уж ему не хотелось сворачивать расследование в сторону мистики. Идиосинкразия, наверное…
— Вот что, — решительно произнесла Скалли, — ни по какому городу мы гулять не будем, а поедем обратно в больницу. У меня есть сильное желание поговорить еще с
Больница «Exctlsis dei convalestion»
Уорчестер, штат Массачуссетс
— Посмотри, это ведь буквально ярмарка для гурманов. Ну, будь же хорошей девочкой, попробуй хотя бы один из экспонатов! Ну, пожалуйста, открой ротик…
Санитар Харт пел слащавым голосом, но лицо его выражало крайнюю степень тоски и отвращения. Возможно, старушка-херувим, которую он тщетно пытался накормить, ощущала чувства санитара и поэтому старательно отворачивалась от ложки.
— Нет, нет, я не хочу…
В тот момент, когда она это произнесла, Харту удалось сделать ловкое движение и просунуть ложку между зубами пациентки.
Старушка машинально сглотнула и тут же, подавившись, звонко раскашлялась. Брызги манной каши разлетелись по всей палате, но большая часть их все же угодила на халат Харта. Он скрипнул зубами и бросил ложку на столик, с которого пытался кормить больную:
— Прекрасно, Дороти! Если тебе так угодно, можешь умирать с голоду! Мне плевать! Возиться с тобой я больше не намерен.
Почти то же самое происходило и в соседней палате, где обитал Лео Кройцер. За тем исключением, что художника никто не кормил он ел сам. Точнее, задумчиво сидел над передвижным столиком с манной кашей, огуречным салатом и маленькой тарелочкой печеночного паштета. Взгляд старика упирался куда-то — в угол, о стоящей перед ним еде он давно забыл.
— Лео, почему ты ничего не ешь? — мягко спросил вошедший в палату Данг. — Ты должен есть все, иначе тебе не выздороветь. В чем дело?
— Дело в Дороти, — неожиданно ответил Лео. — Ей необходимо больше. Нам обоим надо больше…
Очевидно, Данг понял, что старый художник имел в виду не стоящую перед ним пищу. Он нахмурился:
— Лео, тебе вполне достаточно этих таблеток.
— Нет, — упрямо повторил старик. — Нам нужно их гораздо больше. Может быть, другим этого и хватает, но только не нам.
— Ну, все! — видимо, Данг тоже смог разозлиться. — Ешь, что тебе дают! Я приду через полчаса и заберу у тебя пустой поднос.
Через полминуты после ухода Данга из коридора послышалось легкое шуршание колес и в проеме полуоткрытой двери появился силуэт инвалидной коляски. Старушка-херувим ничего не произнесла и лишь загадочно улыбалась, глядя на Лео.
— Все в порядке, Дороти, — улыбнулся он в ответ. — Не волнуйся. Я думаю, что у Стэна где-то еще припрятаны таблетки. Все будет хорошо…
— Послушай, папа, но почему ты так упорствуешь? — удивлялась женщина в строгом деловом костюме, склонившись над мистером Филипсом. Пациент Стэн Филипс, хмуро нахохлившись, сидел у стола в директорском кабинете и демонстративно глядел в окно, где на подоконнике деловито чистила перья чем-то похожая на него галка.