Файл №419. Синхронность
Шрифт:
— Кем приходится вам та девушка? — поинтересовался специальный агент, усаживаясь в кресло.
— Это моя невеста, — не стал скрытничать биохимик.
Малдер одобрительно покивал.
— Спасибо, что согласились встретиться со мной, — сказал он, переводя беседу в более практическое русло. — Ваш адвокат наверняка посоветовал бы вам этого не делать…
— Я хочу, чтобы хоть кто-нибудь меня выслушал, — заторопился Николс, — и, может, попытался бы найти того старика.
— Его поисками уже занимаются, — сообщил Фокс.
— Кто? — в глазах
— Те, кому положено заниматься этим по роду службы, — уклончиво ответил Малдер. — Кстати, раз уж мы заговорили о старике, вы знаете, что полицейский, арестовавший его, умер?
Губы Николса задрожали. Надежда растаяла, как дым от сигареты «Морли» под порывом холодного ветра, и стало видно, что молодой биохимик находится в том состоянии, когда человеку кажется, будто весь мир ополчился против него и выхода нет — только в петлю.
— Этого полицейского… — Николс закашлялся и с трудом сглотнул, восстанавливая дыхание, — его тоже повесят на меня?
— Никто не собирается никого на вас вешать, — заверил Малдер. — Если только вы не признаетесь, что способны заживо заморозить человека.
— Как вы сказали?…
— Тело полицейского сейчас в морге. Его температура чуть выше, чем у снеговиков, которых по зиме лепят дети.
В первый момент Николс изумлённо выдохнул, но затем его лицо закаменело, а взгляд под очками стал ледяным и колючим.
— По-вашему, это смешно?! — спросил он громко.
— Что смешно? — не понял Фокс.
Молодой биохимик порывисто вскочил, навис над столом:
— Вы думаете, это смешно — морочить мне голову какими-то бреднями?
Малдер уже привык к тому, что его слова часто называют «бреднями», и внешне остался невозмутим. На самом же деле спецагента очень позабавило, что человек, рассказывающий совершенно невероятную историю о гибели своего коллеги, тем не менее отказывается верить в очевидный, хотя и не менее фантастический факт. Малдер решил сделать скидку на перевозбуждение, которое испытывал подозреваемый, а потому не стал вступать в дискуссию, продолжив допрос.
— Это происшествие имеет отношение к вашей ссоре с Лукасом Менандом? — спросил он.
Надо отдать должное Николсу: он почти сразу же переключился на основную тему.
— Да поймите же вы! — воскликнул он. — Это Лукас угрожал мне!
— Вашей жизни?
— Моей репутации.
— Каким образом?
— Пригрозил во всеуслышанье заявить, будто данные моих работ фальсифицированы.
— Это правда?
— Нет.
Повисла неловкая пауза. Малдер даже не пытался изобразить доверие к словам Николса или как-то поддержать его — это не входило в его планы. Но биохимик сам нарушил молчание.
— Видите ли, — сказал он, опустив глаза, — сама теория вполне обоснована. Если в интерпретации некоторых данных и есть какие-то натяжки, то лишь потому, что меня очень торопили с результатами. Мне обещали новую субсидию от Агентства национальной безопасности, и Лукас знал, как мне навредить.
— Он сам хотел
— Не совсем так… — Николс выглядел растерянным, словно впервые задумался о мотивах Менанда. — Он был достаточно богат, чтобы оплатить любые расходы на проведение исследований без помощи АНБ. Просто… просто Лукас понимал, что если я получу грант, эта тема будет официально закреплена за мной, и ему не найдётся места в лаборатории.
— Что же это за тема?
Тут Николс почему-то сделался невнятен:
— Я… и он… занимались… криобиологией… изучали влияние низких температур на живые организмы… от этого лежит путь к анабиозу… к созданию идеальных консервантов… к решению других практических задач…
— Понятно, сказал Малдер.
Он хотел задать следующий вопрос, но во внутреннем кармане плаща запиликал сотовый телефон, и специальный агент был вынужден прервать допрос. Извинившись перед Николсом, он покинул кабинет и вытащил трубку:
— Малдер слушает.
— Что говорит Николс? — спросила Скалли.
— Пока ничего существенного он мне не сказал, — признался Фокс. — Но я с ним работаю.
— Очевидно, придётся обвинить Николса ещё в одном убийстве.
— Патрульного офицера? — удивился Малдер.
— Именно, — подтвердила Скалли. — Но форме полицейского имеются отпечаток большого правого пальца Николса. Кроме того, его отпечатки обнаружены внутри патрульной машины. Я думаю, Николс и есть тот старик. Вернее, станет им, когда отсидит двадцать пять лет за убийство.
Разумеется, её последнее заявление было лишь своеобразной метаморфозой. Таким образом Скалли намекала Малдеру, что в лице Николса они имеют дело с серьёзным расстройством психики, и старик, предсказывающий будущее, — лишь плод больного воображения.
Скалли и не догадывалась, насколько её метафора оказалась близка к истине…
Отель «Джеймс Монрой»
Бостон, штата Массачусетс
14 апреля 1997 года, 18:06
К стойке регистрации отеля «Джеймс Монрой» подошёл среднего роста господин с монголоидными чертами лица. Администратор сразу отметила и его гордую осанку, и уверенную манеру держаться, и хороший дорогой костюм от Ферретти. Было ясно, что перед ней не случайный прохожий, заглянувший разжиться бесплатными журналами, и преуспевающий бизнесмен из Японии или Южной Кореи.
— Меня зовут Йонечи, — представился господин с лёгким акцентом уроженца Азии. — Я приехал из Японии на научную конференцию. Но моё имя должен быть забронирован номер.
— Одну минутку, сэр, — улыбнувшись, попросила администратор, набирая названное имя на клавиатуре компьютера.
Прочитав надпись, появившуюся на экране, она вновь повернулась к «бизнесмену» и, всё так же мило улыбаясь, сообщила:
— К сожалению, сэр, вашего имени нет в списке.
— Меня зовут Йонечи, — упрямо повторил господин. — На моё имя должен быть забронирован номер. Проверьте ещё раз.