Файл №702. Молчание поросят
Шрифт:
Бросает на стол синюю куртку.
– Посмотрите!
– говорит он Скалли.
– Чертовщина какая-то… Он что, бесплотный призрак? Или новая модель терминатора?
Скалли смотрит. На куртке четыре отверстия. Два на спине - ровные, аккуратные. Два на груди - с рваными краями, наружу торчат волокна утеплителя. Санта-Клаус не промахнулся. Но внутри - никаких следов крови.
Скалли подзывает Меллоу (он вернулся вместе с шефом полиции).
– Наденьте. Размер вроде ваш.
Хомяк мнется и колеблется.
–
– рявкает Малиновски.
Хомяк понуро вздыхает и облачается. Куртка ему действительно впору.
Скалли и шеф полиции обмениваются взглядами. Однако… Одна из пуль прошла в районе сердца, другая - в непосредственной близости от позвоночника. Человек с такими ранами никак не мог продолжить бег…
– Трюк… - говорит Малиновски неуверенно.
– Снял, натянул на что-то, - и прострелил… Но зачем, черт возьми?!
Скалли качает головой.
– Не думаю… Помните, эпизод в дневнике, где комбинезон солдата превратился от пуль вьетконговцев в москитную сетку? А парень остался цел и невредим?
Малиновски тоже читал дневник - вернее, лишь вырванные из него листы. И реагирует на такую ссылку однозначно:
– Бред! Весь дневник - бред!
– Возможно. А то, что человек за тридцать три убийства не оставил ни единого ведущего к себе следа - не бред? У вас большой опыт - вы когда-нибудь слышали о таком? Не бывает серийников-невидимок! Не бывает! Кто-то что-то да заметит неладное…
– Вы предлагаете принять на веру всю ахинею, что Свинопас тут написал?
– Не всю. Лишь последний пассаж. Посмотрите…
Оба склоняются над дневником. Читают вместе.
– Решил, значит, плюнуть… - цедит шеф полиции.
– Как бы эта страна тоже не плюнула ему в спину - свинцовым плевком. Вы считаете, это имя - Джейсон Мак-Рей - подлинное?
Скалли с большим сомнением пожимает плечами.
Шеф связывается с аэропортом. Через несколько минут выясняется: человек с таким именем не брал билет ни на один из предстоящих или отложенных из-за непогоды рейсов. Что, впрочем, ничего не значит.
– Он не проскочит, - говорит Малиновски уверенно.
– Ни под своим именем, ни под чужим, ни в мужском обличье, ни в женском… Аэропорт под плотным контролем.
– До сих пор Свинопас проскакивал сквозь все расставленные сети. Если - в порядке бреда - предположить, что он не просто субъективно чувствовал себя моложе после каждого акта каннибализма? Если - действительно молодел? Или - становился способен внушить это и окружающим, и даже себе самому?
Она видит, что Малиновски не верит. Спрашивает его резко:
– Когда вылетает первый самолет?
– Через полчаса.
– Куда?
– Во Фриско, с посадкой в Карсон-Сити…
– Из Сан-Франциско наверняка есть прямые рейсы на Ханой. Я еду в аэропорт. Вы - как хотите.
Скалли встает из-за стола,
15.
Они едва успевают - на восьмимильной дороге, ведущей к аэропорту, ликвидированы далеко не все последствия снегопада.
Когда Малиновски и Скалли торопливо входят в диспетчерскую аэропорта, пассажиры уже прошли регистрацию. Вот-вот отправятся к самолету.
– Задержите посадку, - командует шеф полиции.
Начальник аэропорта недоволен - люди и без того сутки просидели в ожидании летной погоды - но подчиняется. Пассажиры остаются в накопителе - небольшом зале, выход из которого ведет прямо на летное поле.
Пару минут спустя Малиновски просматривает список пассажиров, параллельно слушая объяснения О'Нила - седовласого ветерана полиции Форт-Тийч. Патрик О'Нил служит тридцать семь лет - и, кажется, нет в городе человека, которого он не знает. Именно поэтому О'Нил был назначен руководить прикрывавшей аэропорт командой полицейских.
– А это кто такая - Гортензия Донелли?
– спрашивает шеф полиции.
– Теща Мэлса Седжена, - без запинки выдает Патрик из своей головы-компьютера.
– Прилетала погостить из Невады, но Рождество торопится встретить дома.
Шеф продолжает изучение списка.
– Так… Так… Баскетболисты, надо думать, вне подозрений… Зараеску - кто такой? Вроде не из местных.
– Приезжий, но весь снегопад не покидал аэропорта. Личность колоритная, и все время был на виду…
Дальше Скалли не слушает. Идет в накопитель. Медленно ходит среди пассажиров, вглядывается в лица. Ожидает какого-то внутреннего толчка, всплеска интуиции, позволяющего понять: он! Свинопас!
Ничего. Лица как лица - напряженные, усталые, недовольные еще одной задержкой. Скалли натянута, как струна, все чувства обострены, она замечает самые тончайшие нюансы мимики, видит и оценивает самые малозаметные рефлекторные жесты… Ничего.
Входит Малиновски. Встречается с ней глазами. Еле заметно качает головой. Скалли повторяет его жест… Репродуктор объявляет посадку.
Взлетная полоса расчищена - темно-серый шрам на безбрежной белизне огромного поля. Расчищены и рулежные дорожки для самолетов. Но автобусу по сугробам не проехать. И пассажиры идут пешком, по одному, по узенькой протоптанной дорожке, протянувшейся от аэровокзала к середине ВПП, - в начале которой застыл "Боинг".
Скалли и Малиновски в это время шагают к выходу из аэропорта. Скалли мрачна. Впервые ее подвела интуиция. Впервые отказало шестое чувство. Шеф полиции говорит утешающе:
– До Ханоя можно добраться разными путями…