Файлы фараонов
Шрифт:
Расслабившись и обретя окончательную уверенность в успехе, она пошла в сторону источника звуков.
– Ты цел, Тео?
– Да. Подвернул лодыжку и выронил чертов чемоданчик!
– Найди его! До взрыва всего восемь минут!
Гилкренски высвободил ногу, уселся и дотронулся пальцами до стены. Мозг молнией пронзила мысль: а где, собственно говоря, верх? Где низ? Дьявол! Где?!
Откуда-то изнутри поднималась волна страха. Захотелось заползти в ту же трещину. Пусть все кончится!
В кромешной темноте послышался почти неразличимый
Подняв руку, чтобы ощупать стену, Тео увидел на пальце смутный отблеск обручального кольца.
Кольца?
– Мария! Ты где-нибудь включила свет?
– Нет, Тео. Но сейчас двадцать часов двадцать девять минут, уровень энергии в крипте начал возрастать. Возникает мост Эйнштейна – Розена, и остановить этот процесс я не в силах.
– Но меня заметит человек наверху!
– Сомневаюсь. Свет просачивается снизу. На полу коридора тебя абсолютно не видно.
– Где он?
– Уже недалеко. Стоп! Он пропал!
– Куда?
– По-видимому, направился в погребальную камеру. В нисходящем коридоре термальных датчиков нет, а освещенность пока слишком мала для видеокамер, установленных в других помещениях.
– Тогда включи свет!
От вспыхнувших лампочек глазам на мгновение стало больно. Прищурившись, Гилкренски осмотрелся. Черный чемоданчик лежал на расстоянии вытянутой руки.
– Нашел!
– Хорошо, Тео. Постарайся двигаться побыстрее. Проход в погребальную камеру царицы у тебя за спиной.
– Там же кто-то есть!
– Нет. Преследователь, должно быть, свернул в главную галерею. Там мы никакой аппаратуры не устанавливали. Поверни налево, иди к свечению.
Золотистые лучи становились ярче. Гилкренски схватился за скобы, вбитые в стену у прохода к погребальной камере, заглянул в него. Проход был пуст.
– Мария! Где он?
– Пока не знаю, Тео. Поторопись. Через три минуты мост Эйнштейна – Розена отключит всю электронику, и я не смогу управлять лазером.
– Понял. Что, если я просто брошу чемоданчик здесь?
– У тебя не будет времени добраться до выхода. Единственный способ спастись – это разрядить бомбу.
Припадая на поврежденную ногу, Гилкренски устремился по проходу дальше. Через несколько футов туннель разделился: вниз и влево уходил узкий коридор, вправо – главная галерея, где, по словам Марии, скрылся преследователь. Тео двинулся к камере царицы, навстречу золотистому сиянию. Еще два шага, и он смог выпрямиться во весь рост.
– Быстрее, Тео. Пульсация нарастает.
Он ступил в камеру. Почти в самом ее центре стоял горнопроходческий робот с зажатым в манипуляторе лазером. Из идеально круглого отверстия в противоположной от входа стене нежно струился теплый, по-домашнему зовущий к себе свет.
– Энергетический всплеск произойдет менее чем через шестьдесят секунд! – доложила Мария. – Поставь чемоданчик на пол перед лазером.
Гилкренски отбросил в сторону петли проводов
Тьма в стенной нише вдруг сгустилась, в золотистом сиянии возникла черная фигура, и через мгновение от сокрушительного удара по голове перед его глазами поплыли радужные круги. На каменные плиты с мягким стуком упал наушник с микрофоном.
Тео попытался подняться на колени, но в позвоночник ему уперлось чье-то колено, вцепившиеся в волосы пальцы с нечеловеческой силой задрали голову вверх.
Доктор Теодор Гилкренски превратился в слабого, беспомощного ребенка.
– В чемоданчике бомба! – прохрипел он.
– Только от меня зависит, когда она взорвется. Сначала нам нужно разрешить одну проблему, – прозвучал женский голос.
– Кто… вы?..
– Прозвище Бонбон вам о чем-нибудь говорит, доктор Гилкренски?
Тео ощутил, как его сердце сжимает когтистая лапа первобытного страха.
– Джессика?
– Угадали, доктор. Ваш друг, коллега и бывшая любовница Джессика Райт. «Бонбон» она избрала паролем для своего компьютера, правда? Так назывался кондитерский магазинчик ее отца. Я хочу, чтобы перед смертью вы узнали, какую неоценимую услугу оказала мне Джессика Райт.
– Кто… вы?
Юкико сбросила на плечи капюшон.
– В Японии меня зовут Юкико Фунакоси, а отцом моим был Сэмюэл Ротсэй. Его вы тоже знали?
Голова Гилкренски запрокинулась еще дальше. Из наушника на полу донесся едва слышный голос Марии.
– Вы погубили мою семью. Ваша ложь обрекла на смерть мою мать, обманом вы попытались захватить контроль над корпорацией моего отца. У вас нет чести. А у него она была! Вот этим мечом он лишил себя жизни, и этот же меч сейчас оборвет вашу!
Где-то над головой Гилкренски услышал ужаснувший его звук – женщина достала меч из ножен.
– Но прежде вам придется испытать еще большую боль и узнать, каким образом Джессика Райт продала мне вашу душу. Ведь это она направляла все мои действия!
– Она не могла…
– Это получалось у нее просто великолепно. Она сгорала от ненависти к вашей жене. А за то, что Джессика помогла мне обойти все предпринятые вами меры безопасности, я убила Марию. И убила ее с радостью – зная, какое страдание доставит вам ее смерть. Отец погиб у меня на глазах, доктор Гилкренски, и погиб из-за вас. Что испытали вы, глядя в пламя, которое пожирало вашу жену?..
Жуткий, нечеловеческий крик ударил из висевших на стенах динамиков. На долю секунды поднятый над головой Тео вакидзаси повис в воздухе, и в это мгновение тонкий, ослепительно красный луч лазера ударил в державшую его руку, с хирургической точностью вскрывая кожу, мышцы, сухожилия и вены.
Гилкренски ощутил на шее струйки горячей крови. С сухим стуком упал на каменный пол ставший бесполезным клинок. Голова Тео высвободилась из захвата, он приподнялся на колени, нащупал у ног наушник, склонился над чемоданчиком – осталось тридцать секунд…