ФБР
Шрифт:
— А, что, простите, Ангелина Родионовна, можно ещё раз вопрос? — встряхнула головой Ли, словно стараясь сбросить натрусившийся на голову пепел раздумий.
— Поведайте же нашему классу про экологический закон минимума, — театрально повторилась учительница.
Вэньг почесала за ухом, машинально вытерла пот со лба, предательски выступивший так некстати:
— Ну… Эмм… Это если у белки есть много орешков… листиков там всяких, иголочек, дупло у неё хорошее, но воды нет — вот она и сдохнуть может из-за жажды. Ведь верно, да?
Ответ заставил
— Пример очень примитивен, и вообще, какой-то он у тебя вульгарный. Сдохнуть — это не то слово, которым можно так просто расшвыриваться молодым барышням вроде тебя…
— Но ведь я правильно сказала, Ангелина Родионовна? — спросила Вэньг Ли, в голосе её сыграла струна надежды.
— Ну… — замялась учительница.
— Да правильно всё, — вступилась за подругу Соловьёва. — И слово «сдохнуть» — очень даже мягкое. Природа ужасно жестока и все мы это прекрасно знаем. И строить из себя наивных простушек, которые боятся называть вещи своими именами и делают вид, что всё просто и легко — губительная оплошность. Вэньг сформулировала закон минимума намного лучше, чем это написано в учебнике. Там всё сухо и отрешённо, а пример с белкой — живой и яркий. К тому же сразу всё понятно.
— Эээ… — смешалась биологичка. — Что на тебя нашло, Соловьёва?
— Жизнь на меня нашла, Ангелина Родионовна! — чересчур резким был голос Светы. — После того, как я прошла тест на совершеннолетие — всё поменялось. Все мы здесь поменялись. Те, кто прошли тест.
— Опять сто двадцать пять, — досадливо вздохнула учительница. И буркнула себе под нос: — Каждый год одно и то же.
— И зачем нам нужны все эти законы, все эти дурные латинские названия животных, которые давно вымерли? — проявила неслыханную отвагу Таня Паучкова. — Да и сам латинский язык вымер ещё чёрт знает когда!
— И ты туда же? — в глазах биологички плескалось море вселенской печали.
— Да, зачем нам это всё?! — выкрикнул Миша Смирнов, парень в очках, никогда не отличавшийся ранее плохим поведением, да и вообще, ничем не отличавшийся от основной массы школьников. Простой себе парень а-ля моя-хата-с-краю-я-ничего-не-знаю.
— Ммм? — простонала Ангелина Родионовна.
— Зачем, блин, это всё всралось! — тем временем, вопил Миша Смирнов. — Вот эти долбанные учебники, эти траханые тетрадки, блин, сука, ненавижу всю эту херню! — изливая потоки словесных нечистот, Миша порвал свои тетрадки, с особым удовольствием распотрошил дневник, а толстый учебник биологии метнул в окно. Разумеется, у несчастного стекла не было и малейших шансов. Резкий звон привёл в ужас всех. В особенности Мишу Смирнова, который, для закрепления эффекта, перевернул свою парту, пнул стул и побежал вон из класса, истерически хохоча.
Ангелина Родионовна выглядела спокойней, чем это полагалось для учителя, на дежурстве которого произошло такое бесчинство.
— Урок закончен,
— Ангелина Родионовна? — участливо простонал кто-то из учеников.
— Как же, конечно, всё в полном порядке, — попыталась улыбнуться учительница, но не очень-то ей это и удалось. — Подобное происходит чуть ли не каждый год. Последствия взрослого байгана. Вы ведь как бешеные на него набрасываетесь, стоит только тест пройти. А я ведь говорила, но вы меня, разумеется, не слушали! Не у каждого организм способен быстро перестроится с лёгких юношеских дозировок на взрослые. Байгановое похмелье… Результат вам не следует объяснять. Ещё нагляднее, чем пример с белкой.
— Но…
— Всё, все свободны, — рявкнула учительница. — Я хочу какое-то время побыть одна.
Спорить никто не осмелился.
— Эй, Вэньг, ты прямо сама не своя, — заметила Света Соловьёва.
— Не сейчас, подруги, мне нужно бежать, — отмахнулась Вэньг Ли, ускоряя шаг к школьным воротам.
— Но у нас ещё математика будет, — бросила ей в след Таня Паучкова.
Вэньг резко остановилась и обернулась. Открыла рот, чтобы что-то спросить, но передумала, махнула рукой и устремилась прочь.
— Странная она сегодня какая-то, — заключила Светка, невольно косясь на эксцентричного мужчину в котелке и костюме тройке, стоящего у проржавевших прутьев школьного забора. Козлобородое лицо с усами показалось ей знакомым.
— Ты лучше скажи, когда она не странная? — спросила Паучкова.
— Да все мы странные, — парировала Соловьёва. — Просто сегодня Ли страннее, чем обычно.
— Не вижу разницы, — стояла на своём Таня Паучкова. — Но пример она хороший подала. Давай матешу загуляем?
— Зачем? У тебя проблем мало? — испугалась Света, скользя взглядом по дворовому забору. Козлобородый таинственно исчез.
— Ну ты скажешь ещё. После биологии на матешу человека два придёт. Три от силы. И все ботаны законченные. Ты тоже позорный ботан? — Паучкова была неумолима.
Света и сама не прочь прогулять последний урок. И с радостью это бы сделала. Но не сейчас. Странный мужчина в котелке чем-то насторожил её. Интуиция, либо дремавшая трусливая натура решила проснуться, но Соловьёвой не хотелось покидать пределы школы. По крайней мере, не делать этого, пока неподалёку ошивается этот мерзкий тип в костюме тройке.
Тане пришлось разделить нелёгкую судьбу подруги и высидеть нудный урок математики. Ведь в одиночестве прогуливать неинтересно.
А тем временем Вэньг Ли рылась в серванте, гремя китайским фарфором. Билета нигде не было. Следом за сервантом, судорожным поискам подверглась остальная мебель в квартире. Отчаявшаяся Вэньг даже под коврами смотрела, и с особым отвращением, но рылась в мусорных вёдрах. Старые бумажки, отдалённо напоминавшие билет, были разорваны с неистовой лютью (за то, что подарили ложную надежду).