Фебус. Принц Вианы
Шрифт:
— Спасибо, сержант, я тронут такой заботой обо мне с вашей стороны, но в данном случае в этом нет необходимости. Вот ваши деньги, — я снял платок с большей кучки монет. — Ссыпай в свой кошель, и делите там их сами меж собой. Свободен, отдыхайте.
Когда довольный сержант ушел, я приказал Микалу позвать шевалье. И тот незамедлительно прибыл. Одновременно с вернувшимся посыльным.
— Шевалье.
— Сир, — поклонился дворянин из Фуа в дверях.
— Шевалье, приготовьте ваше копье в парадный вид. Сегодня вечером вы сопровождаете меня во дворец к моей тетушке — дюшесе. Она родом де Фуа и ей будет приятно видеть земляков.
— Я
А вот это информация в кассу. Тетушка Маргарита к Валуа отношения не имеет. И это есть гут. А я оказывается Франциск Гастонович. Тоже красиво…
— Шевалье, за сколько дней я вам должен плату за службу?
— За девять дней, сир.
— Тут серебро твоему копью за десять дней. И готовьтесь к ужину в шато бретонского дюка. Пусть все стрелки будут в кольчугах со шлемами и рогатины не забудут. После Плесси-ле-Тур мы должны быть готовы ко всему. Хоть тут и другая моя родня.
Когда шевалье ушел, я сказал своей тени.
— А теперь пошли обедать.
Микалу, Филиппу и де Валлону на это раз денег не обломилось — они еще на барке получили по золотому, как мои ближники. Большие деньги тут оказывается.
Кормили в обед не как вчера — закуской к выпивке, а по-настоящему честной и сытной пищей простых людей. Но одновременно эти блюда бы сделали честь хорошему этническому ресторану, если бы были более изящно оформлены и поданы. И в другой посуде. Нет пока тут не только фарфора, но даже фаянса. Полное господство красной глины, хотя и интересной по дизайну.
На первое подали горячий мусс из устриц и креветок с жареной ветчиной и протертыми грибами. Этакий крем-суп. Очень модный в моей России на бизнес-ланч, как теперь стали называть советские комплексные обеды.
К супчику прилагались одновременно гречневые блины, не блины, но что-то на них похожее свернутое над начинкой конвертиком под названием «галет». Нечто подобное, только более тонко распластанное и не без такого разнообразия начинки делают кавказские татары, которых с советских времен называют азербайджанцами, только под названием «кутаб». Мне достался галет сначала с начинкой из морских гребешков со сливками и молодым зеленым луком, потом принесли еще один с начинкой из ветчины, сыра и крутых яиц с тимьяном и лавровым листом. Вот не знал никогда, что в Бретани наша русская гречка чуть ли не основная еда. Надо будет у тетушки выклянчить мешок-другой посевного материала. Люблю я иногда гречневую кашу с молоком навернуть. Или по купечески. Да и в походе солдатам разнообразие не последнее дело. И хранится она хорошо. Стратегический продукт, наравне с горохом, как показала Великая Отечественная война.
Ну и дошедший до нашего времени традиционный «поднос морепродуктов» — все же океан в сорока километрах, и рыбаки прямо в Нант с ловли плывут расторговываться. Естественно, помимо омаров и прочих морских гадов, царствовали на подносе устрицы, уже раскрытые и уложенные на льду. Возможно это единственная в Европе еда, которую едят живьем, разве что только полив выдавленным из половинки лимона соком.
— Устрицы, Ваше Высочество, ешьте обязательно, не менее дюжины, — мурлыкал над ухом мэтр Дюран, самолично порхающий между мной и кухней. — После ваших вчерашних подвигов они хорошо
— Ледяным? — удивился я, — Вы его вымораживаете как свеи* зимнее пиво?
— Никоем образом, Ваше Высочество, — прошелестел ресторатор. — Просто его приготавливают из яблок, выдержанных на холоде, как рябину.
И высоко подняв на вытянутой руке кувшин, тонкой янтарной струйкой он налил мне в кружку пальца на два этого напитка. Ловко так, не расплескав ни капли.
— Доливай уже, — сказал я ему, когда он остановил свое акробатическое действо.
— Ваше Высочество, только так, падая с высоты и разбиваясь о стенки стакана, сидр как следует, набирает по дороге воздуха и обретает все тонкости своего вкуса. Вы пейте, мне нетрудно вам так налить еще. Этого же сидра, или если вы любите грушу, то пуаре.
— Давай следующим пуаре, — ответил я, отпив ледяного сидра, — Устроим дегустацию.
Девушки для удовольствия с завистью смотрели, как меня обхаживает хозяин заведения. Стрелкам же этот выпендреж был перпендикулярен в принципе. Главное, чтобы в кувшине не кончалось. Дон Саншо был с ними вполне солидарен.
Я несказанно удивился, когда увидел, что мои люди больше налегают на сидр, игнорируя вино. Попробовал глоток — хорошее вино, вкусное, не то, что в сетевом супермаркете продают. Но этот факт надо взять на заметку. Все же люди с Пиренеев, с виноградного края, а вину предпочитают легкий сидр. Чудны дела твои, Господи.
Впрочем, несмотря на видимую легкость поданных блюд, наелся я основательно. И лишний раз убедился, что традиционная русская кухня самая тяжелая в мире — климат холодный возможно сказался.
Глава 11 Облом прогресса
После сытного обеда старому музейщику нет ничего приятнее, чем повозиться с историческим железом. Утроившись у окна, где яркое солнце давало очень хорошее освещение, разложил свои покупки на подоконнике, и уже внимательно осмотрел пистолет на предмет, возможно, чего и пропущенного мной в лавке.
Итак, приступаем к музейной экспертизе. На замке пистолета после тщательного осмотра все же обнаружилось мелкое клеймо «G.G.», почти под колесом. С ходу так и не заметишь. Немцы отпадают, там подобные клейма датируются не ранее XVII века, были крупнее и ставились всегда напоказ. Вспоминай, старый черт, вспоминай, как заучивал наизусть клейма из дефицитных в советское время забугорных каталогов в столичных библиотеках. До наших губернских палестин такие издания доходили крайне редко.
Какой оружейник может быть с таким клеймом в конце XV века? Их ведь не так и много осталась в анналах.
Пожалуй, есть персонаж на подозрении. Некто Бартоломео Кампи — оружейник, механик, художник, ювелир, чеканщик, гравер, декоратор и военный инженер. Типичный разносторонний человек Ренессанса. Правда, он умер почти через сто лет. Через девяносто точно. Если память не врет, то в 1573 году, в Гарлеме, в испанской Северной Голландии, будучи на службе у небезызвестного герцога Альбы. Кстати, в каком возрасте он умер никому не известно. Но в тот период он клеймил свои работы как «B.C.F.». А вот ранее, когда служил дожу Венеции, герцогу Урбинскому и французскому королю, то, как раз, на свои изделия он ставил именно такое клеймо — «G.G.», с характерными нижними закорючками.