Федька Сыч теряет кличку
Шрифт:
Но Сыч спокойно ответил:
– Не ори. Сам нарвался.
Андрюшка, удивленный неожиданным появлением Сыча, хмуро смотрел то на него, то на Зайца, который уже оправился от растерянности и теперь, когда подошел Сыч, решительно приблизился, готовый вступить в драку.
Ваня крепко держал велосипед и жался к Андрюшке.
Заяц, увидев, что Сыч не собирается бить Шустова, а, напротив, очень доброжелательно настроен, зло посмотрел на Сыча.
– Значит, так ты за друзей стоишь? Попомни это, Сыч. – И уже Андрюшке. – А ты – берегись. Попадешься
Ребята молча проводили Зайца взглядом, потом Сыч повернулся к Андрюшке, улыбнулся.
– А здорово ты его!
Улыбнулся и Андрюшка.
– Вечно задирается, послабей себя ищет… – сказал и замолчал, не зная, о чем говорить дальше.
Для него Сыч был теперь не просто обыкновенным мальчишкой, бывшим одноклассником, а человеком, окутанным тайной. Как вести себя с ним? О чем говорить? Ведь только недавно видел его бурной ночью в церквушке с какими-то узлами, а теперь стоит этот Сыч перед ним, улыбается, словно ни в чем не бывало. Кто он?
У Сыча тоже, видно, не находилось разговора. Он молча посматривал то на Ваню, то на велосипед, то на Андрюшку.
– Ну, как живешь? – спросил он наконец.
– Ничего. А ты?
– Тоже…
И снова замолчали.
Андрюшка с любопытством разглядывал Сыча. На нем была старенькая в пеструю клетку рубашка, поношенные серые штаны. Зато на голове лихо сидела новая рябенькая кепочка с маленьким козырьком. Разглядывает Андрюшка Сыча, а сам думает: спросить или не спросить про церквушку? Но так и не спросил: кто знает, как отнесется к этому Сыч.
– А ты чей? – спросил Сыч, тронув Ваню за плечо.
– Я? Я – Ваня. Ваня Тузов. – И тут же без всяких вступлений выложил. – Это мне Андрюша велосипед сделал. А мой украли. Прямо из подвальной кладовки. А Андрюша взял и сделал этот. Хороший велосипед. Быстро идет, только я еще не могу с седла достать педали.
Сыч внимательно взглянул на Ваню.
– Ты где живешь?
– Вон в том доме, – показал рукой. – Там же, где Андрюша. Хочешь посмотреть, как я катаюсь?
– А ну, валяй.
Ваня встал на педали и помчался вперед.
– Ловко, – почему-то невесело сказал Сыч. Потом к Андрюшке: – Он что, родственник твой?
– С какой стати?
– Ну вот велосипед ему сделал…
Андрюшка засмеялся.
– Никакой не родственник. Просто жаль мальчишку стало. Его мать всю зиму копила деньги на детский велосипед, наконец, купила. Ваня еще не успел накататься, какой-то гад украл велосипед. Другой покупать? А деньги где? Отца нет. А у мальчишки еще сестренка…
Андрюшка встретил глаза Сыча, в них было что-то тревожное, беспокойное.
– Вот я и решил ему хоть какой-нибудь велосипед достать. Отремонтировал его… Ваня, видел, и этому рад, – закончил Андрюшка.
Сыч молчал. Лицо его стало хмурым, широкие брови сошлись на переносье.
– Знаешь что?.. – поднял он голову, но вдруг осекся… – В общем ладно, Андрюшка. Я, пожалуй, пойду. Заходи ко мне.
– Как-нибудь
– Может, и забегу, – произнес Сыч и, не прощаясь, пошел.
Андрюшка постоял немного, проводив взглядом Сыча. «Странный какой-то». Потом крикнул Ване, чтобы тот ехал домой, а сам пошел в магазин.
Невеселым оказался этот день у Сыча. Непонятная тревога забралась в сердце и щемит, щемит… И мысли в голове какие-то беспокойные, неотвязные. Уселся во дворе на завалинке и, не мигая, уставился на бледный серпик луны. Странно, думает Сыч, еще солнце не зашло, а на небе луна.
Такую картину он видел впервые. Но и это не может отогнать непривычную тревогу.
Из открытого окна несется беспрерывная воркотня. Это тетка Варвара снова чем-то недовольна.
– Ироды, душегубы! – то и дело доносится из комнаты. Сыч понимает, что эти нелестные слова сказаны по адресу его и отца. – Чтоб у вас ноги отпали, окаянные. Чтоб у вас руки повыкручивало локтями вперед…
Почему тетка Варвара желает им таких ужасов, Сыч никак не может понять. Но он привык к подобной брани и почти не замечает ее…
А тревога не проходит и не проходит… Перед глазами нет-нет да и встанет лицо Андрюшки Шустова и этого, как его – Вани Тузова. «Вот я и решил ему хоть какой-нибудь велосипед достать. Отремонтировал его…» – слышится Андрюшкин голос. Трудно понять Сычу, как это можно где-то доставать, а потом сидеть и чинить старый разбитый велосипед. Не для себя, а для соседского мальчишки! Нет, Сыч не согласился бы на такую трату времени. А вот Шустов сделал велосипед, да еще и радуется этому. Почему он такой, Андрюшка Шустов?
Сыч вспомнил школу, когда учился вместе с Андрюшкой и дружил. Мальчишка как мальчишка. Ничего в нем не было особенного. Учился хорошо. Но и Сыч учился не хуже, правда, потом, когда умерла мама, дело пошло неладно. Однако и у Андрюшки отца не было. Говорят, уехал от них в другой город. Ну что еще? Баловался Андрюшка так же, как и все. И на уроках шалил. Только вот… Он и тогда лез в драку, если увидит, что обижают слабых и маленьких. «Таким и остался, черт…» – грустно усмехнулся Сыч.
Из избы вдруг донесся вопль. Сыч вздрогнул, будто его стегнули плеткой. Заглянул в окно. Тетка Варвара стояла у открытого сундука, шевелила беззвучно губами, словно рыба, выброшенная из воды. Но это продолжалось недолго. Скоро из ее рта снова вырвался истошный вопль и потом, как град, посыпалась брань.
– Бандиты, грабители! Такое покрывало! Такое покрывало! – кричала тетка Варвара. – Украли!!! Вытащили прямо из сундука! Негодяи!
Сыч ничего не мог понять.
– Тетя Варя, что случилось? – спросил он, перевешиваясь через подоконник в избу.
– Что? – встрепенулась тетка Варвара. – Ах, это ты, бандитское отродье! Может быть, это ты стащил мое покрывало?
– Я?! Да вы что? Зачем мне оно?
– Знаю я вас! – закричала тетка Варвара, бросаясь к нему. Сыч отпрянул от окна. Тетка Варвара кричала: