Федор Толстой
Шрифт:
Акварель
Государственная Третьяковская галерея, Москва
В рисунке гуашью У окна в лунную ночь (1822) призрачный лунный свет преображает интерьер, заставляя неодушевленные предметы казаться оживающими. Девушка в белом платье у венецианского окна - Александра, младшая сестра первой жены художника. А за окном таинственной и уютной комнаты - завораживающая бесконечность неба и застывший торжественный город. Художник сделал зримым ощущение томления романтической души, поверяющей свои тайные мечты звукам и волшебной красоте ночи.
Толстого - и в этом тоже его близость романтизму - всегда увлекало новое. Стремление романтиков уловить прекрасное не только в античности,
Сцены из рыцарских времен могли бы стать иллюстрациями рыцарских романов. Толстой, действительно, был чуток к особенностям разных эпох, но, обращаясь к ним, каждый раз воссоздавал по-своему и мир Греции, и готики, и Ренессанса.
В работах зрелых лет мастера появляются новые образы.
Время всесильно, порой изменяют
немногие годы
Имя и облик вещей, их естество
и судьбу[2 Античная лирика. M., 1968, с. 198.],
– заметил философ и поэт Платон.
В рисунках Толстого Сатурн косит древний мир (1843), Сатурн, скосив пышные дела древних народов, сложил их в стог и продолжает косить наш век (1844) появился символ неумолимого течения времени.
Но юность и красота не исчезают и в поздних рисунках Толстого. "Под игру Амура Юность предается забавам, а Время засыпает" - неспешный ритм куп деревьев, пологие холмы, пруды с целующимися лебедями, вечное цветение и тишина. Прекрасны танцующие юноша и девушки. Стройные, с изящными движениями рук, с гирляндой цветов, с развевающимся легким шарфом, чуть касающиеся земли, они кажутся парящими. Складки легчайших одежд, естественно повинующиеся движениям фигур, превращены художником в чарующую игру линий. Толстой выбрал для рисунка золотисто-коричневого цвета бумагу, чуть рыхлая поверхность которой создает впечатление мягко сияющей бархатистости. Рисунок на этой бумаге обретает драгоценность тисненого бархата.
Перевернем еще одну страницу воображаемого альбома.
Всматриваешься в Архитектурный пейзаж под прозрачной бумагой (1837), удивляешься - как просто!
– но не можешь оторвать восхищенных глаз.
У окна в лунную ночь. 1822.
Гуашь.
Государственная Третьяковская галерея, Москва
Средневековая композиция. Сцена в лоджии. 1827.
Акварель.
Государственная Третьяковская галерея, Москва
Полупрозрачный листок помят. Неловкие или нетерпеливые пальцы сдвигали бумагу, и следы этих движений - складки, морщинки - придали ей еще большую зрительную реальность. Чьи-то пальцы приподнимали лист и не смогли справиться с его хрупкой тонкостью. Листок оказался чуть надорванным, а исчезнувший, увы, оторванный уголок листа дал возможность увидеть краешек скрытого рисунка, часть подписи автора с изящным росчерком и дату.
Созданные магией белил и туши на белом листе бумаги смутно различимые очертания деревьев, старинных зданий, чьих-то одетых в белое фигур, манят своей таинственностью,
Архитектурный пейзаж под прозрачной бумагой. 1837
Гуашь
Государственная Третьяковская галерея, Москва
Aethea Frutex. 1837
Акварель
Государственная Третьяковская галерея, Москва
Покрывало, скрывающее тайны бытия и открывающее их в редкие минуты прозрения художнику или поэту, - излюбленный образ романтиков. Легкий занавес, созданный талантом Толстого, не откроется никогда, навечно оставляя чувство восхищения мастерством художника, так естественно соединившего иллюзорную точность и выразительность изображения с романтической недосказанностью, увлекающей в мир невоплощенного.
Герань. 1837
Акварель
Государственная Третьяковская галерея, Москва
В альбомах Толстого остались эскизы для фонтанов петергофского парка - обнаженные нимфы с взметнувшимися прядями роскошных волос, продолжением которых становились водяные струи. По двум эскизам были сделаны скульптуры для фонтанов. К сожалению, все монументальные скульптурные работы Толстого, кроме одного из надгробий на кладбище Александро-Невской лавры в Петербурге, не сохранились. При взрыве храма Христа Спасителя в Москве погибла последняя скульптурная работа Толстого. В 1846-1852 годах он работал над скульптурными изображениями к двенадцати вратам храма Христа Спасителя. Этот скульптурный ансамбль - 52 фигуры апостолов, евангелистов, святителей и лепные украшения - принес Толстому в 1849 году звание профессора скульптуры. Альбомы сохранили подготовительные рисунки к этому ансамблю.
Ягоды красной смородины. 1818
Акварель
Государственная Третьяковская галерея, Москва
Бабочка. 1821
Гуашь
Государственная Третьяковская галерея, Москва
Юнге рассказывала о методе работы отца: "Сделав эскиз какого-нибудь рисунка и испачкав его миллионами перекрещивающихся линий, в которых он один мог разобраться, он переводил его на другую бумагу и опять начинал поправки; множество раз тот же рисунок переводился, вырисовывался начисто пером, снова поправлялся. Таких перерисованных и снова измененных эскизов для медалей отечественной и турецкой войны и для дверей Спасителя были у нас целые кипы, поступавшие обыкновенно в наши детские руки и безжалостно раскрашивающиеся и вырезывавшиеся"[1 Е.Ф. Юнге, указ, соч., с. 104.].