Федя и Володя
Шрифт:
(Ласкается к Видовскому.)
Видовский. Ну хорошо, я на тебя надеюсь… Теперь, друзья, идите в залу, танцуйте, веселитесь хорошенько.
Феденька. Пойдем, Володя.
Володя. Пойдем, милый Феденька; и прошу сдержать слово, больше не ссориться.
Уходят.
Видовский и Дальвиль.
Видовский. Я горю нетерпением увидеть отца Володи и рассказать ему эту забавную историю.
Дальвиль. Но прежде
Видовский. Да, непременно! Пойдемте.
ДРУГИЕ РЕДАКЦИИ И ВАРИАНТЫ
Варианты цензурованной рукописи (ЦР) ГЦТМ
С. 34.
Федя и Володя / Влюбленный Феденька
Володя / Вольдемар
и беспрестанно / и потому беспрестанно
С. 35.
не любил танцев / не любил танцевать
Что за наслаждение / (Поет) Что за наслаждение
Ловко / ‹нрзб›
Всех очаровать! / Всех обворожить!
С. 36.
твердости вашего слова / твердости вашего характера
Но как не должно расточать клятв / Не нужно расточать клятвы
уж мой папа / ведь мой папа
Губил врагов / Уже владел
И я готов прицелить в лоб / И я готов подставить лоб
С. 37.
на врагов отечества, чем драться / Начато: на защиту отечества, чем доказывать
всё равно / это всё равно
С. 38.
В лице не вспыхнул пламень краски / Лица не бросились все {Правка не доведена до конца.}
Лишь правду / Всю правду
об Сонюшке / об Софии
С. 39.
должной доверенности / той доверенности
Дальвиль / Видовский
о m-lle Sophie / о m-lle Софье
самые важные тайны / самые нескромные тайны
все, думая, что / все думают, что
не приметила / и не приметила
С. 40.
она даже не любит со худо танцую… / она даже не любит танцевать со мной или танцует как-то нехотя и говорит, что я сбиваюсь с па.
мне всегда неловко / мне всегда ‹нрзб›
После: сбиваюсь в па!
– -
Ведь это хоть кого обидит,
Вот потому сегодня я
Всё танцевал; пускай увидит,
Хуже ль других танцую я.
С. 41.
которые не будут / которые сегодня не будут
А Володя будет? / А Вольдемар будет?
вы / но вы
Сонюшку / Софью
С. 42.
Володю / Вольдемара
Володи / Вольдемара
С. 43.
Что Феденька ~ и упрямый /
Что Федя как зверь
Неловок и дик нестерпимо
Хоть всех их зови ~ Посмотрит тогда с удивленьем! / Начато:
Шепнет мне Софи
‹Сейчас?› позови
Посмотрит тогда с удивленьем! /
С. 44.
У нее русые волосы? / Она беленькая?
После: над Сонюшкой!
– - (Уходит)
С. 45.
без дурного намеренья / без намерения
Сонюшка / ‹нрзб›
с Володей / с Вольдемаром
с Володей / с Вольдемаром ‹› {Далее всюду в рукописи Вольдемар вместо Володя.}
С. 47.
что ты / что мы
С. 48.
в кругу детей / в числе детей
После: Понимаю цель вещей!
– -
Я ребенок, нет игрушки
Уж не радуют меня,
Не боюсь я грома пушки,
Не бегу я от огня.
Чтоб их после съесть тайком. / После съесть чтоб их тайком.
То безвестным чем-то я. / То страстей потоком я,
нет, я знаю ~ и меч /
нет, уж знаю
Я что меч и что свинец
А что смыть / А что мст‹ить›
я отомщу / я докажу
С. 51.
Перед: Вы обещание примите -- начато: Папа
с Сонюшкой / ‹нрзб›
КОММЕНТАРИИ
Н. А. Некрасов никогда не включал свои драматические произведения в собрания сочинений. Мало того, они в большинстве, случаев вообще не печатались при его жизни. Из шестнадцати законченных пьес лишь семь были опубликованы самим автором; прочие остались в рукописях или списках и увидели свет преимущественно только в советское время.
Как известно, Некрасов очень сурово относился к своему раннему творчеству, о чем свидетельствуют его автобиографические записи. Но если о прозе и рецензиях Некрасов все же вспоминал, то о драматургии в его автобиографических записках нет ни строки: очевидно, он не считал ее достойной даже упоминания. Однако нельзя недооценивать значения драматургии Некрасова в эволюции его творчества.
В 1841--1843 гг. Некрасов активно выступает как театральный рецензент (см.: наст. изд., т. XI).
Уже в первых статьях и рецензиях достаточно отчетливо проявились симпатии и антипатии молодого автора. Он высмеивает, например (и чем дальше, тем все последовательнее и резче), реакционное охранительное направление в драматургии, литераторов булгаринского лагеря и -- в особенности -- самого Ф. В. Булгарина. Постоянный иронический тон театральных рецензий и обзоров Некрасова вполне объясним. Репертуарный уровень русской сцены 1840-х гг. в целом был низким. Редкие постановки "Горя от ума" и "Ревизора" не меняли положения. Основное место на сцене занимал пустой развлекательный водевиль, вызывавший резко критические отзывы еще у Гоголя и Белинского. Некрасов не отрицал водевиля как жанра. Он сам, высмеивая ремесленные поделки, в эти же годы выступал как водевилист, предпринимая попытки изменить до известной степени жанр, создать новый водевиль, который соединял бы традиционную легкость, остроумные куплеты, забавный запутанный сюжет с более острым общественно-социальным содержанием.