Феерическая Академия
Шрифт:
— А ты всегда следишь за тем, сколько выпьют гости? – осведомилась я, вдыхая запах фиалки. – Фу таким быть… Если все вокруг цветочки, то ты — кактус!
— Послушай, маленький нытик. Когда танец закончится, я тебе голову оторву, — раздавался голос в моей прическе, а стрелки часов неумолимо приближались к полуночи, пока его рука лежала на моей талии. Мои тапочки шуршали, а я тихо посматривала по сторонам, в надежде, что лепрекон все-таки исполнит желание раньше, чем меня постигнет феерический разбор полетов.
— Будет сильно бо? – жалобно спросила я, боясь поднимать глаза, а меня
— Нет, я постараюсь убивать тебя нежно, — прозвучал голос Оберона, пока я тяжко вздыхала. – Нежно, осторожно и аккуратно. Почему ты ничего не ешь?
— Не хочу, — отозвалась я, чувствуя, что лепрекон сейчас был бы очень кстати.
— Или ты слышала легенду про то, что тот, кто что-нибудь съест в волшебном мире останется в нем навсегда? Иначе бы ты не загадала желание сбежать отсюда, — произнес Оберон, а я чувствовала, как его пальцы гладят мой корсет. – Не переживай, мой нытик. Я потом обязательно подую на моральную травму…
— Еще скажи, подорожник приложишь, — напряглась я, вдыхая запах фиалки и чувствуя, как меня ведут по залу.
— Если я и приложу кого-то, так это того, кто пообещал тебе вытащить тебя отсюда, — послышался шепот мне на ухо, а меня резко развернули, ведя в другую сторону. Мои тапочки семенили по указанной траектории, а я не могла отделаться от чувства, что жить мне осталось считанные мгновения. Никогда еще мне не хотелось, чтобы танец продолжался вечность. Часы начали бить полночь, а я сопела, предвкушая неприятности. Внезапно его рука скользнула по оголенному телу, вызывая у меня чувство непонимания. Я бросила взгляд себе на грудь, видя тающий с каждым ударом часов корсет… Мама! Что там мыши говорили про «она что-то добавила к заклинанию! Епт тыр-тыр, кажется? Это означает время…».
— Не понял, — послышался голос Оберона, который стриптиз и «майский шест» не заказывал. Часы били, а платье истончалось, просвечивая кожу и… Ой! С последним ударом часов я чувствовала, что можно больше не переживать, наступлю ли я на юбку или нет! Караул! Мне на плечи в одном мгновенье обрушился плащ, а меня прижали к себе, как родную, глядя сверху вниз так, словно маленький зверек наныл скоро превратиться в зверька наревела.
Музыка стихла, а я стояла, уткнувшись в чужую грудь. Нет, главное, тапочки тоже растворились, а мои босые ноги холодил мраморный пол.
— Я так понимаю, что тот, кто обещал выполнить желание находится в этом зале, раз ты решила приурочить прощание к балу, — послышался голос, а меня прижали к себе еще крепче.
— Кто посмел! – в абсолютной тишине произнес голос Оберона, а я краем глаза видела, как гости замерли на месте. – Еще раз! Кто тут у нас выполняет желания?
Все молчали, а я чувствовала, как меня держат, прижав к себе.
— Кто посмел пойти против моей воли и исполнить ее желание? – произнес Оберон так, что добрый джин подавился бы косточкой от золотой рыбки. – Отвечать!
В этот момент по залу пробежала такая волна, что гости покачнулись, а кто-то выронил бокал. «Куда вы меня тащите!», - послышался пьяный голос лепрекона, а его выпнули из какой-то компании прямо на пол. «Крылья оторву! Зря я вам все рассказывал!», - возмутился он, пошатываясь.
— Ну это
— Что она загадала? – голос Оберона заставил даже меня вздрогнуть.
— Пок… ик! … нуть этот мир… Я ей … ик! … говорил, чтобы она подумала! Ей бы еще … жить ик! Да жить, — нетрезвым голосом выдал лепрекон, пока другие гости стали экстренно вспоминать сказку про Золушку. Но в отличие от сказки, они больше всего боялись, что хозяин захочет их догнать!
— Я хотела вернуться в свой мир! В свой мир! – возмутилась я, а меня прижали к себе крепче, накрыв своим плащом, откуда высунулся мой негодующий и сопящий нос.
— Она твердит мне… ик!… что хочет покинуть этот… ик!… мир! – упирался лепрекон. – Даже золото мое чуть ли не прикарманила! Еле отбил! Откуда ж я знал, что это ваша… ик!
«Ваша ик!» — вызвало у меня бурю негодования. Я бы ему показала! А пока что я могу показать только результат неудачного заклинания!
— Ну я и … ик! – заметил лепрекон, пока я отчаянно барахталась под плащом, прижимаемая к себе рукой. – Заклинание, конечно, можно снять, но… Ик! Тут цена вопроса… Правила вы сами знаете… И тут приказывайте – не приказывайте. Я мало что смогу сделать. За украденное золото платят золотом!
— Сколько? – глухо произнес Оберон, пока оставшиеся гости смотрели на меня, как на расхитительницу бюджета. Не хватало, чтобы кто-то сейчас выдал: «Так вот куда пойдут наши налоги! Все на баб истратил!».
— По весу, — отозвался лепрекон, разводя руками. – Правила есть правила… Ик! Как только золото будет у меня в волшебном сундуке, желание перестанет действовать.
«Да, умрешь ты, Лиля!», - вздохнул внутренний голос, отпевая меня заочно. Я и сама понимала, что шестьдесят пять килограмм золота – это вам не три монетки и «большое спасибо».
— Хорошо, я заплачу, — произнес Оберон, а оставшиеся гости, явно не из робкого десятка, зашушукались. Я застыла на месте, словно прибитая новостью. Он заплатит? Шестьдесят пять кило золота? Я попыталась поднять голову, чтобы посмотреть в глаза мужику, который после «импотент» и «чудовище» согласится выложить за меня столько денег, но мне на голову легла рука, прикрывая мне угол обзора. Я отчетливо слышала, как что-то позвякивает, высыпаясь на пол, слышала шаги и шелест гостей.
— Желание больше не действует! – сообщил лепрекон, чем-то звеня, а я подняла жалобные глаза, чувствуя, как меня нежно покусывает пиранья-совесть, отхватив приличный кусочек от холодеющего филейчика. Зал опустел, а меня держали под плащом.
— Убил бы, — произнес Оберон, глядя на меня сверху вниз, пока я чувствовала его руку с плащом на своем обнаженном плече. – Мало того, что заклинание перековеркала, так еще и с желанием. Действительно убил бы!
Я смотрела на него жалобно-жалобно, причем не потому что это был единственный способ спасти хотя бы горсточку нервных клеток, а потому что как-то неловко получилось.
— И вот как это называется? – произнес король фей, глядя мне в глаза, а я чувствовала, как губы слегка вздрагивают. Мне на голову опустилась тяжелая рука, проводя по волосам.