Фельдъегеря? генералиссимуса. Роман первый в четырёх книгах. Все книги в одном томе
Шрифт:
Глава шестнадцатая
Паноптикум, красильня.
По роже б кирпичом!
Ну а при чем Россия?
Россия-то при чем?
МаринаКудимова
Господа актеры особенно должны обратить внимание на последнюю сцену. Последнее произнесенное слово должно произвесть электрическое потрясение на всех разом, вдруг.
Гоголь
В этот раз он указал сесть напротив себя управляющему.
Управляющий,
Фамилию его, имя и отчество называть я не буду. Уж очень подленькую и гадкую роль сыграл он в моем романе – и в своей реальной жизни. Поэтому не хотелось бы его потомков огорчать и компрометировать.
А впрочем, вот вам его имя и отчество – да заодно и фамилия.
Павел Петрович Чичиков!
Нет-нет, избави Бог, с гоголевским Чичиковым ничего не имеет общего. У Гоголя – вымышленный, литературный персонаж, а у меня, как вы знаете, подлинный!
Христофор Карлович, сидевший по правую княжескую руку, аж весь затрепетал от этой циничной равнодушности управляющего.
Особенно его возмутила циничность, с которой управляющий разгладил свои пышные черные бакенбарды, чтобы они не мешали ему есть черепаший суп.
Еще один его циничный жест – и быть бы непременно трибуналу!
Впрочем, старый князь нахмурил брови – и предостерегающе взглянул на Христофора Карловича. Христофор Карлович успокоился.
– Паноптикум! – тихо, но отчетливо сказал Бутурлин, когда рассмотрел всех собравшихся за столом.
– Полковник Синяков! – не расслышал сидевший с ним рядом старичок – и рявкнул, т. е. представился Бутурлину. А может, и расслышал. – Паноптикум? – переспросил он Бутурлина. – Редкая фамилия. Из греков будете?
– Почти, – решил поддержать разговор шутник Бутурлин. – А вы полком князя тут командуете? – спросил он старичка – и улыбнулся князю Андрею, приглашая его присоединиться к его забаве над полковником Синяковым. Она обещала быть превеселой.
– Совершенно точно! – похвалил старичок Бутурлина. – Полком князя Ростова Николая Андреевича!
– А велик ли полк? – стараясь не рассмеяться, спросил Бутурлин.
– Как и положено ему быть, – уклончиво ответил полковник.
– А артиллерия есть?
– Есть артиллерия. Как ей не быть? – изумился старичок наивности вопроса вроде бы военного человека. Даже на мундир его конногвардейский посмотрел: не в штатском ли? Может, сослепу не разглядел?
Когда разглядел, удивился еще сильней, но ничего не сказал. А Бутурлина уже пошатывало от внутреннего хохота, бушевавшего у него в груди, но он решил
– У вас, поди, и кавалерия есть?
– Нет, кавалерии у нас нет. Нам она без надобности, – ответил с достоинством полковник. И пояснил: – У нас вместо нее черкесы!
– Жаль, – разочарованно проговорил Бутурлин. – Я бы в вашу кавалерию непременно записался.
– Полковник Синяков, Петр Владимирович, о чем вы там с штабс–ротмистром Бутурлиным так горячо разговариваете? – раздался вдруг легкий и веселый голос старого князя.
– С каким Бутурлиным, ваша светлость? – старичок недоуменно посмотрел вокруг себя. – Нет тут никакого Бутурлина.
– Да как же нет? – еще веселей заговорил старый князь. – Он же с вами рядом сидит, справа от вас, в белом мундире!
– Справа? – совсем растерялся старичок-полковник. Посмотрел на Бутурлина – и сказал, видно, наконец-то сообразив, с кем он только что разговаривал: – Правильно, ваша светлость, с этим молодым человеком в белом мундире… Только ведь он не Бутурлиным представился!
– А кем же? – теперь уже изумился старый князь.
– Греком, ваша светлость! – бодро ответил полковник.
– Да какой же он грек, помилуйте, Петр Владимирович? – спросил все еще весело старый князь, но в голосе его зазвенело уже насмешливое раздражение на старичка-полковника. У белокурого красавца с голубыми глазищами, если и было что греческое, так это его правильный греческий нос.
– Так я ему и не поверил, ваша светлость, что он грек! – вывернулся старичок-полковник. На лбу его выступила испарина, и он ее промокнул платком.
– Хвалю! – звонко выкрикнул старый князь – будто в ладоши хлопнул. – И все же, господин полковник, о чем вы с ним беседовали?
– Я с ним, ваша светлость, не беседовал! – ответил старичок. Понял, что сказал что-то не то, и тут же поспешно себя поправил: – Он мне вопросы задавал, а ему на них отвечал. Какая же это беседа, ваша светлость?
– Верно, Петр Владимирович, это не беседа! И какие же вопросы он вам задавал? – возвысился над обеденным столом князь Николай Андреевич. До этого момента он сидел и ел черепаший суп.
– Какая численность в нашем полку, есть ли артиллерия, много ли ее – и когда заведем мы свою кавалерию? – выпалил все разом старичок-полковник, чтобы, как говорится, разом и отмучиться.
Конечно, намного легче голову сразу положить под топор, чем четвертованию подвергнуться!
– И что вы ему, господин полковник, на все его вопросы ответили? – Теперь и голос старого князя возвысился, и не над столом, а над бездной кромешной, в которую кто-то сейчас полетит!
– А что я ему мог, ваша светлость, ответить? – Старичок-полковник зажмурился. Бездну эту самую он так, наверное, для себя представил.
Ясное дело, бездна ему не понравилась. И когда он открыл глаза, то сказал: